БОРОДАЕВСКИЙ В.В.

ВАЛЕРЬЯН ВАЛЕРЬЯНОВИЧ (1875-1923) Поэт-символист, писатель. Участник лекции для русских в Гельсингфорсе в 1913 г. C 1914 года член Антропософского о-ва России.

Статья: В.В. БОРОДАЕВСКИЙ – ПОЭТ СИМВОЛИЗМА
Изучая культуру Серебряного века, мы привыкли обращать пристальное внимание в первую очередь на творчество его виднейших представителей, чьи имена на слуху у всех. При этом, однако, зачастую абсолютно неизученным оказывается творческая деятельность менее известных деятелей культуры, которые в той же степени оказали влияние на культурную эпоху, но в настоящее время практически забыты.
Одним из забытых деятелей культуры Серебряного века является поэт-символист, стихи которого вызывали в свое время восторженные отзывы Н.С. Гумилева и Вяч. Иванова, но совершенно не известны современному читателю, - Валериан Валерианович Бородаевский. Характерно, что после смерти поэта вышло всего две биографические статьи о нем[1], из которых можно почерпнуть некоторые сведения о его жизни. Также в общих чертах освещено его творчество с точки зрения литературоведения.[2] При этом нигде не предпринималось попытки рассмотрения стихотворений поэта через призму его религиозно-философских взглядов, что и является главной целью данной статьи.
Сведения о дате рождения В.В. Бородаевского очень разноречивы: по одним он родился 12 декабря 1874 г., по другим – 1 января 1875 г.[3], по третьим – в 1876 г.[4], по четвертым – в 1879 г.[5] Место рождения поэта - село Кмень Тимского уезда Курской губернии. Бородаевский – выходец из помещичьей семьи. Он получил образование, окончив сначала Курское реальное училище, а затем Горный институт в С.-Петербурге. По окончании института в 1900 г. работал сначала инженером на шахтах Донбасса, а потом фабричным инспектором в Пабьянице (Польша). Параллельно Бородаевский начал писать стихи, первое из которых – «Странник. Подражание восточному» - было опубликовано в 1899 г.[6] В 1903 г. он начал участвовать в работе Религиозно-философских собраний С.-Петербурга. Его интерес к религиозно-философской проблематике вылился впоследствии в работу над книгой о религиозных взглядах К.Н. Леонтьева, которая так и осталась неопубликованной. Литературные контакты поэта в этот период были незначительными и эпизодическими.
В 1906 г. Бородаевский переехал работать в Самару, где познакомился с А.А. Бостром и А.Н. Толстым. С конца 1908 г. поэт решил полностью посвятить себя литературе и, оставив занимаемую должность, переехал в свое имение Петропавловку. В 1909 г. он побывал в Петербурге, где издательство «Печатное искусство» приняло для публикации его стихи. Напечатанные в том же году отдельным томом под названием «Страстные свечи»,[7] они позволили автору войти в круг петербургских символистов. Здесь произошло сближение поэта с Вяч. Ивановым, оказавшим заметное влияние на его дальнейшее творчество. В издательстве Вяч. Иванова «Оры» в 1909 г. был издан еще один сборник стихов Бородаевского - «Стихотворения. Элегии, оды, идиллии».[8] В 1909 - 1916 гг. он преимущественно печатал свои произведения в таких изданиях, как «Аполлон», «Вестник Европы», «Русская мысль», «Современник». Бородаевский входил в Антропософское общество, учрежденное в Москве в сентябре 1913 г. В 1914 г. была опубликована еще одна книга стихов поэта - «Уединенный дол»[9], часть тиража которой вышла под названием «На лоне родимой земли. Вторая книга стихов».[10]
До революции в Курской губернии он служил на выборных земских должностях. После Февральской революции был избран комиссаром Курского губернского земства. После большевистского переворота жил в Курске, где работал в советских учреждениях. Принимал активное участие в деятельности Курского союза поэтов. Так, в 1921 г. в одном из заседаний союза им была прочитана речь об А.А. Блоке, основанная на личных впечатлениях о встречах с ним.[11]
Стихи Бородаевского за этот период были напечатаны в нескольких поэтических сборниках[12], однако большая часть его поздних произведений так и осталась неопубликованной.
16 мая 1923 г. Бородаевский умер в Курске, оставив после себя огромное литературное наследие, изучение которого отечественной науке лишь предстоит.
Религиозно-философское мировоззрение Бородаевского, оказавшее значительное воздействие на его поэзию, сформировались под влиянием таких мыслителей как В.С. Соловьев и К.Н. Леонтьев. Это влияние четко прослеживается в его статье 1903 г. «О трагизме в христианстве»[13], в которой выражены религиозные взгляды автора. Статья представляет собой попытку Бородаевского сказать свое слово в споре о христианской культуре. Подвергая критике взгляды В.В. Розанова и М.О. Меньшикова, высказанные ими в различных статьях по этой теме, он попытался ответить на вопросы, в чем искать дух христианства и в чем его истинная сущность, а также осветить вопрос о трагизме в христианстве.[14]
Основывая свои построения на идеях Вл. Соловьева, Бородаевский оговаривается, что прежде всего для него важны идеи философа, высказанные в последние годы его жизни и несущие в себе трагизм мировосприятия: «Он (Вл. Соловьев. – Авт.) как бы признавал, что из схемы его объемлющего миропонимания ускользнули грядущие потрясения, отделяющие землю человечества от Царства Божия». И далее: «Он уже отказывается верить в долгий рост человеческой нравственности из теперешнего ее эмбрионального состояния, он видит одряхлевший мир, и развязка исторического процесса возникает перед ним во всем величии неотвратимой катастрофы…»[15]
Иначе говоря, в духе русского символизма Бородаевский утверждает, как и В.С. Соловьев в «Трех разговорах…», что мир движется к апокалиптическому концу. Причиной этого он считает современное ему состояние мира, которое далеко от совершенства и вряд ли сможет к этому совершенству приблизиться. Таким образом, в качестве основополагающего начала миропонимания Бородаевского выступает трагизм в восприятии мира.
Трагической для поэта является и христианская религия. Корень христианского трагизма он видит в разладе между земным и вечным благом, в стремлении первого и отчуждении от второго, идее долга, вознесенной на высоту Абсолюта и в жгучей распре между «хочу» и «должен».[16] Иными словами, для Бородаевского христианство трагично, поскольку на земле не могут быть воплощены его идеалы, поскольку земной мир греховен.
Мотивы христианского мировоззрения поэта пронизывают большую часть написанных им стихов. Еще Н.С. Гумилев отмечал, что на Бородаевского-поэта огромное влияние оказали такие авторы, как Ш. Бодлер, Е.А. Баратынский, Ф.И. Тютчев, А.А. Фет, стихи которых утверждали трагизм всего сущего и невозможность преодоления зла.[17] В рамках символизма, к которому его относят, поэт примыкает к неоклассическому течению.
В 1909 г. вышло сразу два поэтических сборника Бородаевского: «Страстные свечи», представлявший собой малотиражное авторское издание, и «Стихотворения. Элегии, оды, идиллии», изданный с предисловием Вяч. Иванова. По своему содержанию сборники почти идентичны: в «Стихотворения. Элегии, оды, идиллии» вошло много стихов из «Страстных свечей». Однако порядок расположения стихотворений и деление на разделы в нем были изменены.
Для понимания Бородаевского-символиста необходимо заострить внимание на его сборнике «Страстные свечи». Он состоит из трех разделов («Страстные свечи», «Идиллические» и «Маги»). Главной особенностью данного сборника является то, что вся представленная в нем лирика является философской: все стихи, вне зависимости от того, чему они посвящены, всегда сводятся к рассмотрению глобальных проблем бытия.
Немаловажно название, данное сборнику его автором: «Страстные свечи». Вдуматься в его смысл позволяет стихотворение с тем же названием:
Отражайте свечами страстными
Белую тучу, тяжелую градом.
Призывайте Господне имя:
Смилуйся, Пастырь, над стадом![18]
«Страстные свечи» – символ связи с Богом, возможности в любой момент призвать Его на помощь и отвратить, таким образом, надвигающуюся опасность. Иначе говоря, это звено, посредствующее между миром Божественным и миром земным. Можно заключить, что автор представляет свое поэтическое творчество как возможность перенестись в высшие сферы: в духе символизма он утверждает важность созидательного начала. Поэт – творческая личность, а творчество, созидание – единственный способ изменить земной мир, приблизить его к миру Божественному. То есть свои стихи Бородаевский рассматривает как это приближение.
Темы созидателя и созидания он касается также в стихотворении «Да и нет»:
Художник, женщина и солнце! Вам дано
Родить… Вы матери, о Трое![19]
Здесь автор обращается к типичному для русских символистов понятию Вечной Женственности, Красоты, которая должна спасти мир. Спасение это должно прийти через рождение нового, то есть через созидание и переустройство реальности в соответствии с идеалами Красоты. Созидать новое, по мнению автора, дано художнику – творческой личности, созидающей искусство, женщине, способной подарить новую жизнь, а также солнцу, которое есть начало всей жизни.
В рассматриваемом сборнике также нашло свое отражение трагическое мировосприятие автора. Рассмотрим, например, стихотворение «Ранняя обедня»:
Яростная буря воет неустанно,
Бьется в стекла церкви льдистое крыло…
И зачем так холодно? И зачем так рано?
И зачем дороги снегом замело?[20]
Очевидно, что в данном стихотворении автор представляет свое понимание мира земного, символизируемого описанными в нем стихиями, и мира Божественного, который символизирует церковь. Итак, мир земной для него – это буря, лед, холод, снег. От приведенных выше строк веет безысходностью: злые стихии, царящие в мире земном, заметают дорогу к миру Божественному. Человек не может противостоять этим стихиям, а потому вынужден жить с ними, воспринимая Божественный мир как недостижимый идеал, желанный, но недоступный.
В сборнике «Уединенный дол» («На лоне родимой земли. Вторая книга стихов») присутствуют те же идеи и настроения, что и в первых двух книгах Бородаевского. При этом важно отметить, что характер представленных в нем стихотворений изменился по сравнению с первым сборником: здесь большее внимание поэт уделяет миру земному, хотя, как и прежде, мир земной здесь противопоставляется миру Божественному.
Сборник открывается циклом «Медальоны», в котором представлены стихи о великих людях прошлого: о Франциске Ассизском, Д. Мильтоне, Э. Сведенборге, Б. Паскале и других. Учитывая участие автора в работе Антропософского общества, можно предположить, что данный цикл является стихотворным воплощением представления Бородаевского о совершенном человеке.
Для примера возьмем стихотворение о Франциске Ассизском[21], в котором автор затрагивает проблемы святости и греха, добра и зла. Два героя этого стихотворения – святой Франциск и лирический герой, от имени которого ведется повествование, - простой смертный – являются воплощениями этих противоположных начал:
Когда я пал так безнадежно низко,
Что взор Христа страшуся повстречать, -
Хочу рукой слабеющей достать
До ризы бедной нежного Франциска.[22]
Франциск Ассизский является для автора не просто святым, но земным воплощением христианской любви и добра, к которому должен тянуться, несмотря на свою греховную природу, любой человек. Представляется, что в этих качествах для Бородаевского сосредотачивается одна из ипостасей идеального человека. Но эта ипостась не единственная: доказательство тому - остальные стихотворения представленного цикла, герои которых особенны каждый по-своему и каждый по-своему идеален.
В рассматриваемом сборнике множество стихов посвящено типично земным явлениям. Но в них также присутствует Божественное начало: поэт представляет картины земного пейзажа, который постепенно перерастает в пейзаж христианский, таким образом, демонстрируя соотношения земного и небесного, человеческого и Божественного:
Не люби на земле ни леса, ни луга заливные, -
Над полями, над бором люби монастырские главы…[23]
Автор считает поверхностной красоту всего земного: леса и луга, как бы ни были прекрасны, – были объектом преклонения язычников, а потому больше их земной красоты христианина должно привлекать то, что было построено человеком-созидателем из любви к христианскому Богу. А, следовательно, автору прежде всего интересно то, что несет в себе попытку преобразования мира в духе идеалов Красоты. Помимо этого прекрасными поэту кажутся различные проявления христианской жизни, в них он видит приближение к Красоте: «седины затворника-аввы», «юродивый, алкающий боли», «толпа богомолок». За красотой мира земного для поэта скрывается истинная красота мира Божественного:
И над озером тихим, где тянутся братские тони,
И огромными хлопьями падают белые птицы
По-над рокотом пенистых волн, в опрозраченном звоне
Ты услышишь серебряный голос Небесной Царицы. [24]
«Небесная Царица» – символ, проходящий сквозь все поэтическое наследие Бородаевского: символ Красоты и Вечной Женственности, то есть символ высшей реальности, почерпнутый в философии Вл. Соловьева. Таким образом, через чувственное восприятие мира повседневного истинно верующий человек, умеющий ценить лучшие проявления этой повседневности, может подняться до мира трансцендентного.
Красота и Вечная Женственность на страницах сборника отождествляется с образом Софии – вселенской мудрости, позаимствованным Бородаевским из философии и поэзии Вл. Соловьева: «София, София, Небесная Дева…»[25]
Литературные критики высоко оценивали творчество Бородаевского в рецензиях и отзывах на его стихотворные сборники. Среди различных оценок хотелось бы в первую очередь выделить отзывы Вяч. Иванова и Н.С. Гумилева, символиста и акмеиста.
Оценка Вяч. Иванова представлена в его предисловии к сборнику Бородаевского «Стихотворения. Элегии, оды, идиллии». Первым двигателем его поэзии Вяч. Иванов считает дуализм в восприятии мира.[26] А особенностями творчества - фигурирующее в его стихотворениях противоречие жертвенности и преступления, любви и жестокости, неба и ада, духа и плоти. Эти понятия в стихах Бородаевского, по его мнению, выражены не в беспристрастно-философском ключе, но весьма экспрессивно и красочно. Человек в этих стихах предстает как существо душевно разделенное, равно тянущееся к идеалу аскетизма и к искушениям. Авторская установка заключается в утверждении идеала аскетического, в определенной степени подозревая, что красота и поэзия – лишь мирские соблазны.[27]
Оценка Н.С. Гумилева, написавшего рецензию на сборник «Стихотворения. Элегии, оды, идиллии», отличается большей критичностью.[28] Признавая бесспорный талант поэта, он, тем не менее, считал, что глубокая неудовлетворенность миром и желание иного не позволяют Бородаевскому сосредоточиться на своих поэтических образах, отвлекая его от творчества.[29]
Можно заключить, что поэтическое наследие В.В. Бородаевского представляет собой интересный опыт написания стихотворных произведений, проникнутых религиозно-философскими идеями. В нем нашло отражение религиозное мировоззрение автора, составляющее цельную концепцию и предлагающее своеобразное понимание проблем добра и зла, святости и греховности, земного и небесного. Работая в русле символизма, поэт в первую очередь выражает в свих стихах свойственное ему трагическое мировосприятие. Именно оно, а также попытка автора сочетать в символизм с классической традицией русской литературы, отличают его от других символистов. А потому можно констатировать, что забытый ныне поэт представлял собой оригинальное явление в рамках русского символизма, имея свои, непохожие ни на кого, стиль и мировосприятие.
Примечания:
[1] Бугров Ю. Певец Курского края//Литературная Россия. 1983. 28 окт.; Гельперин Ю.М. Бородаевский//Русские писатели, 1800 - 1917: Биографический словарь. Т.1. М., 1989. С.314-315.
[2] См.: Гельперин Ю.М. Указ. соч.
[3] См. там же.
[4] Бугров Ю. Указ.соч.
[5] См.: Бородаевский В. Образ поэта//День поэзии. 1980. М., 1980. С.23.
[6] Бородаевский В.В. Странник. Подражание восточному// Книга «Недели». 1899. № 6. С.60.
[7] Бородаевский В.В. Страстные свечи. СПб.,1909.
[8] Бородаевский В.В. Стихотворения. Элегии, оды, идиллии. Спб. 1909.
[9] Бородаевский В.В. Уединенный дол. М., 1914.
[10] Бородаевский В.В. На лоне родимой земли: Вторая книга стихов. М., 1914.
[11] Бородаевский В. Образ поэта//День поэзии. 1980. М., 1980. С.23.
[12] См.: Бугров Ю. Указ. соч.
[13] Бородаевский В.В. О трагизме в христианстве//Русский вестник. 1903. № 2. С.615-624.
[14] Там же. С.615.
[15] Там же. С.622.
[16] Там же. С.624.
[17] Гумилев Н. Письма о русской поэзии//Аполлон. 1909. № 1. С.22-23.
[18] Бородаевский В.В. Страстные свечи//Бородаевский В.В. Страстные свечи. С.43.
[19] Бородаевский В.В. Да и нет//Бородаевский В.В. Страстные свечи. С.18.
[20] Бородаевский В.В. Ранняя обедня//Бородаевский В.В. Страстные свечи. С. 24.
[21] Бородаевский В.В. Святой Франциск//Бородаевский В.В. На лоне родимой земли… С.3.
[22] Там же.
[23] Бородаевский В.В. Не люби на земле…//Бородаевский В.В. На лоне родимой земли… С.27.
[24] Там же.
[25] Бородаевский В.В. София//Бородаевский В.В. На лоне родимой земли… С.97.
[26] Иванов Вяч. Предисловие//Бородаевский В.В. Стихотворения. Элегии, оды, идиллии. С.5.
[27] Там же. С.5-6.
[28] Гумилев Н. Указ. соч. С.22-23.
[29] Там же.