СМИРНОВ Е.С.

ЕВГЕНИЙ СЕРГЕЕВИЧ (1898-1977). Известный советский ученый-этномолог, подпольно занимавшийся гетеанистическим методом в науке. В 1916 г. поступил на биологический факультет Московского Императорского Университета, в 1920 г. оставлен при кафедре для подготовки к профессорскому званию. Затем, защитив докторскую диссертацию, профессор Е.С. Смирнов с 1940 по 1970 гг. руководит кафедрой энтомологии Биофака МГУ. В 1970 г. он ушел на пенсию, но до 1977 г. оставался профессором-консультантом той же кафедры.

Евгений Сергеевич в молодости состоял в теософском кружке, затем заинтересовался антропософией Рудольфа Штейнера. В предвоенные годы (1936, Крым - дата не проверена) он был знаком с членом Антропософского общества Еленой Саввишной Волынец (устное сообщение Александра Борисовича Ланге; членство Е.С. Волынец в Антропософском обществе не проверено). Волынец, по-видимому, входила в круг друзей Максимилиана Волошина, была знакома с ним. После войны, в 40-50е годы, Е.С. не потерял связь с Волынец и, возможно, с кругом, близким к Волошину. В библиотеке Смирнова имелись книги Р. Штейнера на русском языке «Как достигнуть познания высших миров», «Порог духовного мира», «Из летописи мира». Книги несут рукописные пометки Е.С., составленные им поясняющие текст схемы и рисунки.

С 1949 по 1952 год Смирнов интенсивно работал над переводом книги Р. Штейнера «Философия свободы». Книга эта излагает философию в совсем особенном ключе, рисует путь свободного научного познания. В книге содержится образ науки и научной мысли, которым может следовать естествоиспытатель, если он хочет продвинуться по пути познания природы.

Кроме «Философии свободы», Смирнов перевел также книгу Р. Штейнера «Мировоззрение Гете» (1897). Перевод этой книги осуществлен Е.С. Смирновым в 1953-1956 годах. Точнее, с 28 мая 1953 года по 25 сентября 1956 года. Уникальный перевод - не перевод, не пересказ - воссозданный на другом языке оригинал. Работа потрясающей квалификации, многолетняя - создан словарь биологических терминов, преодолены особые сложности перевода философского текста на русский, где не всем понятиям есть адекватные замены. При изучении архива Смирнова бросается в глаза характерное изменение почерка. Обычный почерк Смирнова изменяется при работе с текстами Штейнера, становится более тщательным и каллиграфическим. Это даже чисто внешнее изменение свидетельствует, с какой любовью и тщательностью относился Е.С. к этому переводу.

Книга эта издана по-русски только в 1993 году (Штейнер, 1993), и в другом переводе (Н. Боянуса). Перевод Смирнова пока не издан. Кроме упомянутых книг Штейнера, Е.С. Смирнов перевел также некоторые из «Введений в естественноисторические работы Гете» по соответствующему тому Полного Веймарского издания сочинений Гете. Этот перевод, как и прочие, не издан. Эта работа многих лет не нашла отражения во внешних публикациях.

Смирнов продолжал заниматься антропософией до последних дней жизни, как можно установить по записям в его личном архиве, но интенсивность этих занятий в 60-е и особенно в 70-е годы резко снизилась. Наиболее продуктивно занимался Смирнов естествознанием с духовно-научной точки зрения в конце 40-х - начале 50-х годов. Потом его поглотила огромная работа над книгой «Таксономический анализ» (Смирнов, 1969), где он разрабатывал некоторые математические методы классификации организмов. Из черновиков книги видно, что Е.С. стремился внести в текст некоторые представления, почерпнутые им из работ Штейнера. Сначала в книге планировалось небольшое теоретическое введение, судя по черновым дневниковым записям, вполне одиозное и не слишком углубленное, но потом и это введение было в окончательной редакции заменено просто формальным вступлением в нескольких абзацах. В опубликованном тексте книги отыскать следы каких-либо философских «вольностей» уже невозможно. Статьи Смирнова 60-х годов и завершающая монография рисуют облик ученого, всецело поглощенного математизацией систематики («программа Любищева»). И только по дневниковым записям можно выяснить, что и в это время интересовали его философские проблемы сущности биологического знания, но во «внешней жизни» эти мысли уже никакого отражения не находили (Смирнов, 1974).