Весна в Швейцарии

Возвратившись в Москву из Германии и немного оправившись от стресса, который, думаю, все испытывают из-за резкого контраста между нашей российской и западной жизнью, я позвонила в ОВИР, чтобы сообщить им о краже паспорта.

- Мы о вас все знаем! Приезжайте, будем разбираться, - был ответ.

- Что-то слишком угрожающий тон… Что ещё со мной будет? - думала я.

Но когда пришла туда, разговор был вежливый, меня почти не ругали, больше сочувствовали и пообещали быстро восстановить мне паспорт. Ведь срок действия его ни много ни мало, а пять лет! И вот после Нового 1991 года, у меня на руках уже новый паспорт. Снова плачу за него 201 рубль!

И тут в мою голову начинает закрадываться интересная мысль, а не попытаться ли снова начать все эти "хождения по мукам"? Да, все помню, и руки опускаются, но… Но ведь наградой за это будет поездка в Швейцарию! В "пирамидальную Швейцарию", как сказал о ней Пушкин.

Увижу Дорнах, Гётеанум, Базель и воспетые всеми, кто там побывал, красоты этой сказочной страны. Ведь у меня на руках есть все: паспорт и приглашение от Терезы Аннер (которое я, к счастью, оставила тогда дома). Оно действует по май месяц, и я еще имею в запасе пол-отпуска. Думаю, начальство меня поймет и отпустит.

Итак, эти мои размышления длились недолго, решение принято, и я начала действовать.

Первое, что я сделала, это перевела на русский язык "Strafanzeige" – бумагу от Франкфуртской полиции о том, что меня обокрали. Затем получила в посольстве Швейцарскую визу, а получить транзитную Германскую визу и обменять деньги в банке без очереди мне как раз и помогла эта бумага на немецком и русском языках. Милиционеры почему-то сочувствовали и пропускали вперед.

На прямой поезд билетов не было, только с пересадкой в Берлине. Но и этим я была довольна.

И вот 28 ФЕВРАЛЯ 1991 ГОДА (не прошло и полугода!) Дима снова меня провожает на Белорусском вокзале. Поезд Москва-Берлин, в Берлине пересадка и через три часа идет другой поезд Берлин-Базель.

Трогаемся...

Одна из моих попутчиц (Тамара) – женщина моего возраста, едет погостить к родственникам в Мюнхен. И оказалось, что она тоже после пересадки в Берлине едет дальше тем же поездом, что и я, только не до Базеля, а поближе. Ну вот, вдвоём не пропадём!

Таможенный досмотр в Бресте прошел спокойно (мне удалось провезти немного немецких марок). И вот 1-го марта точно по расписанию мы прибываем в Берлин на Ostbahnhof, а нам надо перебраться в Западный Берлин на вокзал в Zoo. Находим электричку, которая туда идет, и в последнюю минуту успеваем вскочить в нее со всеми своими чемоданами. Какая удача!

По дороге смотрим на сверкающий вечерний город. Сидящая напротив женщина показывает нам здание рейхстага, Unter-den-Linden и то место, где еще недавно стояла стена (протяженностью 155 км!), разделяющая Западный и Восточный Берлин.

На вокзале в Zoo у нас в запасе целых 3 часа, и мы, найдя тележку, ставим туда свои вещи и выходим с вокзала на улицу. Нас ослепляет блеск реклам, афиш, витрин, кафе… На улице множество гуляющих людей чуть-чуть навеселе (Wochenende!). Это – самый центр Западного Берлина и выглядит он так, как будто здесь сконцентрирована вся западноевропейская цивилизация.

"Мы с Тамарой ходим парой", в четыре руки держась за нашу тележку, но потом решаем разделиться, чтобы получше осмотреть город. Одна сторожит багаж, другая ходит по городу, потом – наоборот. Когда я как страж стояла у тележки и смотрела по сторонам, ко мне подошла девушка с кока-колой, расспросила, откуда я и почему стою здесь с вещами, а не гуляю. Немного рассказала о себе и предложила мне 2 DM на камеру хранения.

- Поставите туда свои вещи, а я покажу Вам город, - дружески сказала она.

Как же мне хотелось впервые в жизни побродить по Западному Берлину и все увидеть своими глазами! Но уж слишком хорошо жила во мне память о моем плачевном прошлом. Франкфуртский вокзал… Такая же багажная тележка… Я еще крепче вцепилась в свою поклажу, поблагодарила девушку и отказалась.

Потом подошла Тамара, и нам оставалось только ещё немного походить по вокзалу. У меня было несколько немецких марок, я решила позвонить Эрдмуте в Хаген (1 DM). Но автомат оказался неисправным и проглотил мою монету. Вот досада! Ведь для меня здесь это тоже деньги!

- Надо написать заявление, и эту монету вам пришлют домой. Да, даже в Москву! - ответил мне почтовый служащий, к которому я обратилась.

Я для смеха начала было заполнять бланк, но служащий посмотрел на меня, вздохнул и отдал мне мою марку. Тамара совсем не говорит по-немецки и поэтому удивляется моей разговорчивости.

- Но у меня совсем недавно был опыт в Германии, и немалый! – объясняю я.

Потом мы поднялись на платформу и стали ждать поезд. Удивлялись, как часто слышится здесь русская речь. В этом поезде сидячие места, надо занимать свободные, - объяснили нам, - а в конце недели, может случиться, что нелегко найти место.

А мне ехать 12 часов! К счастью, мы сразу заняли два свободных места рядом и благополучно разместились.

Очень хотелось спать, но сидя, так неудобно. Всё тело разламывалось, а тут еще и горло начало болеть. Этого только мне не хватало в чужой стране! Рано утром я помогла Тамаре высадиться в Бебре, а сама поехала дальше, слегка подремывая. Попутчики в купе менялись в каждом городе, но мне ехать до самого конца – Базель SBB (вокзал Щвейцарской стороны), и я могу спокойно наблюдать и слушать немецкую речь.

Светает… В 7 утра подъезжаем к Франкфурту-на-Майне. Я узнаю тот злополучный вокзал, где бесследно сгинула моя сумочка, но вспоминается это сейчас с юмором. С большей охотой я вспоминаю о трех днях, проведенных в этом городе в доме Эрдмуте. Вижу Майн и уже знакомые мне силуэты франкфуртских небоскребов.

Дальше проезжаем небольшие, старинные и какие-то радостные города южной Германии: Baden-Baden, Karlsrue, Heidelberg, Offenburg, Lahr (Sshwarzwald) и, наконец, Freiburg, который я всегда мечтала увидеть. Ведь здесь когда-то, почти 90 лет назад, жили с мамой, лечившейся от туберкулёза, две ее дочки – Марина и Ася Цветаевы, учились в пансионе, ходили по этим улочкам, лазили по этим холмам.

И вот я воочию вижу все это: город, как игрушка, уютен, чист, ухожен, окружен холмами и лесами. Повсюду видны костелы и черепичные крыши домов, красного и коричневого оттенков. По склонам холмов – аккуратные сады и виноградники, чувствуется, с какой любовью возделан каждый клочок земли. Своим каким-то домашним теплом, миниатюрностью и красотой город как будто говорит о своем неравнодушии к тебе, при этом и тебя не оставляя равнодушным.

Поезд пришел на SBB – Швейцарский вокзал Базеля – точно по расписанию, в 11.30 утра. Погода была чудесная, солнечная и теплая, люди одеты по-разному, но все легче меня. Думаю, мое пальто на меховой подкладке намекало на то, что я приехала из Сибири… Речь, которая слышалась вокруг, была и на французском, и на немецком языках (позже я услышала и швейцарский диалект).

С тяжелым чемоданом (тележек не было видно) я пошла искать платформу на Делемонт (как мне объяснила Нина в Москве). По дороге разменяла в киоске 2 франка на рапены и попыталась позвонить Терезе (40 Rap), но не дозвонилась – никто не отвечал. Взяла билет до Delemont'a (дорогущий – 9,80 швейцарских франков!) и поехала наугад, причем скорым поездом. В кассе сказали, что ехать не больше часа.

Я смотрела в окно и не могла поверить, что это не сон... Горы необычайной красоты, сосны, зеленая трава и по ней россыпи цветущих фиалок... Реки, бурно стекающие по склонам гор, какого-то нефритового оттенка, причем вода в реке иногда такой прозрачности, что видно дно. Да, это действительно Швейцария, та самая, с которой, как с эталоном, сравнивают любой самый красивый уголок земли. Все увиденное не только не обмануло моих ожиданий, но и превзошло их!

В Делемонте я снова позвонила Терезе и удачно – она уже пришла домой.

- А я ждала вас только завтра, Галя мне сказала, что вы сутки собираетесь пробыть в Берлине.

- Но это не точно, а только в случае, если бы был ночлег, но этого найти не удалось, - отвечаю я.

Она просит назвать ей номер телефона-автомата, из которого я звоню, и перезванивает мне сама, чтобы я не тратила лишних денег на разговор.

- Где вы сейчас? - спрашивает она.

- Я в Делемонте.

- О, как далеко вы заехали!

- Но так мне сказали в Москве…

- Это неправильно. Наберетесь ли вы мужества сейчас снова вернуться назад? Есть станция «Дорнах», она всего в 10 минутах от Базеля, и вы ее проехали. Я вас там встречу.

Она смотрит расписание, говорит мне, когда электричка, и мы прощаемся.

Ничего себе! Я, обиженная и на Нину, и на Галю, со вздохом плачу 7.40 SF за обратный билет до Дорнаха! Сразу, в первые же часы приезда, выбросить такую сумму! Опять начинаются мои приключения! Теперь новые, со швейцарским уклоном… Успокаиваюсь только тогда, когда снова вижу этот сновиденный ландшафт за окнами и не могу удержаться – фотографирую его в открытое окно.

В Дорнахе я стою с вещами и жду на платформе. И вот ко мне уже бежит, улыбаясь, маленькая, хрупкая, симпатичная девушка с карими глазами и черными, курчавыми, как у Пушкина, волосами. Это и есть Тереза. Мы несем мой чемодан к автобусу и едем в сторону Гётеанума. Остановка – прямо напротив ее дома. Дома мы пьем чай, беседуем, узнаем немного друг о друге.

Оказывается, до меня у нее жила Галя Л. В этой комнате собирались на ее концерт. Настроение у нее было неровное, сейчас она в Германии (неделю будет в Хагене у Эрдмуте), потом снова вернется в Дорнах, у нее билет в Москву на 31 марта.

У Терезы, как она мне и писала в Москву, действительно очень скромная квартира: однокомнатная, с маленькой кухонькой и без ванны. Зато рядом – Гётеанум, горы, лес и общий сад – на всех жильцов дома. Вид из окна – великолепный!

Она звонит Анне Ян, благодетельнице всех русских, говорит о моем приезде и они предлагают мне жить в другом месте, у мужчины: у него комфортабельная трехкомнатная квартира. Тереза говорит, что с удовольствием, если я хочу, оставила бы меня у себя, но считает, что у г-на Мойтера мне будет удобнее.

Но я сама чувствую, что она уже устала от несобранных русских гостей: одна была, теперь вторая такая же по ее душу приехала… А ведь ей надо много работать в уединении дома. Она – эвритмистка, часто выступает, готовит новые программы, а кроме того, на три дня каждую неделю уезжает в Люцерн – там преподает эвритмию ученикам.

Работа трудная, напряженная, а заработок ее, как она мне сказала, раза в три меньше, чем у преподавателя в обычной балетной студии, а не антропософской. Антропософия на Западе материально не очень поддерживается государством, имеет доходы больше от частных пожертвований.

- Мы – пионеры, идем впереди своего времени, а это всегда трудно и неприбыльно, - сказала она.

Родители ее – очень богатые люди (отец - директор банка), сестра тоже вышла замуж за богатого, а вот она живет совсем не так, как они. Долго они не могли с этим смириться, но постепенно, прислушиваясь к тому, что говорят в мире об антропософии, стали и на нее смотреть немного по-другому.

Мы решаем, что эту ночь я переночую здесь, а завтра она поможем мне перебраться в Арлесхейм (это не так близко отсюда) к господину Клаусу Мойтеру. Он имеет свой магазин (Geschaft) и целый день пропадает на работе. Деньги на питание он мне будет давать, но Anie Jahn попросила меня заодно готовить обед и для него, т.к. он старый холостяк и ему надоело каждый день обедать в ресторане. Я согласилась, хотя и с опасением: как он воспримет мою стряпню.

Сегодня вечером мы идем в Гётеанум на представление звритмистов из США, а пока я ложусь немного поспать с дороги.

Первое впечатление от Гётеанума – его величавость, огромность и некоторая холодность. Но я еще не способна была осознавать, где я нахожусь и что всё это происходит со мной. Всё было, как во сне… В антракте я познакомилась с Ани Ян – маленькой, говорливой, улыбчивой и быстрой. Кажется, ей около 78 лет, но этого никогда не скажешь: так она подвижна и остра в реакциях. Имеет здесь свою ткацкую мастерскую.

Как же приятно было повстречать там московскую приятельницу Аллу Рогожину, которая учится в мастерской Ани работать на ткацком станке! Она будет жить в Дорнахе всё лето. Там же я увидела и других русских антропософов из Москвы.

Представление эвритмии было очень красочным и зрелищным, мы вернулись домой поздно. Звонила в Хаген, но никого не заставала, потом было всё время занято, и только ночью я смогла наконец дозвониться до Эрдмуте! Галя Л. к ней только сегодня приехала, и Алекса, жена Томаса, – тоже. Она успешно сдала экзамен и скоро едет к Томасу в Пакистан. Сегодня вечером они все вместе были в ресторане.

ВОСКРЕСЕНЬЕ – 3 МАРТА. Наутро я совсем расклеилась: болело горло, душил кашель. Тереза дала мне каких-то таблеток. После завтрака я, немного поиграв на пианино, пошла побродить до Гётеанума и обратно. Фотографировала. На обратном пути у самого порога дома встретились с Аллой: она принесла ключ от квартиры Клауса Мойтера и тоже хотела бы проводить меня к нему.

Мы легко перекусили (йогурт, овощи, фрукты, сыр), и соседка Терезы на машине отвезла нас всех туда. Мы оставили вещи, попрощались с Терезой и пошли с Аллой прогуляться по Арлесхейму и Дорнаху.

Она мне всё показывала и рассказывала об этих местах. Дома – виллы и красивые особняки – окружены садами, цветниками, клумбами и грядками. Везде необыкновенная чистота, ухоженность, вся земля заботливо обработана. К дому, напротив нашего, примыкает обширное пастбище по склону горы, где, позвякивая колокольчиками, пасутся овцы и резвятся ягнята – настоящая пасторальная идиллия. Тишина, покой и впечатление полного благополучия и довольства. Изредка видишь, как хозяин чинно и спокойно постригает деревья в саду – уже начались весенние работы. Но, как правило, в выходной день работать не принято.

Иногда по улице попадаются группы людей, не спеша идущих в ресторан – очевидно, на семейный ужин. А вообще прохожих немного, люди, в основном, ездят на машинах.

Магазины в выходной закрыты, но по витринам видно, какое изобилие всего на свете.

А вот и «Вилла Ханзи», та самая, в которой когда-то снимал комнаты Доктор Штейнер. Мы входим во двор, идем в сад. Повсюду островки цветущих фиалок – белых, желтых, фиолетовых. Пробиваются из земли анемоны и еще какие-то незнакомые ростки.

Постепенно приблизились к Гетеануму. Алла показала мне мастерскую, в которой 30 марта 1925 года скончался Рудольф Штейнер, виллу Дульдек, стекольную мастерскую – все эти здания уцелели от пожара первого Гётеанума в 1922 году.

Второй Гётеанум выстроен уже из бетона, он совершенно иной по архитектуре, но также как и первый, по проекту Доктора Штейнера.

Потом зашли к Алле домой. Она живёт совсем близко от Гётеанума, на вилле Унгеров – в небольшом уютном розовом доме. Мы попили чаю, и я направилась домой в Арлесхейм, по тем ориентирам, которые отмечала по дороге сюда. Дорога долгая (минут 30) и пустынная – здесь очень рано расходятся по своим домам-крепостям. Не слышно детских голосов, не видно пешеходов, лишь изредка бесшумно пронесется шикарный автомобиль. Если бы я захотела уточнить свой путь, то этого просто нельзя сделать: не у кого спросить.

- Тишина и покой, как на кладбище или в крематории, - думала я, - и такой же изумительный порядок.

Я одиноко брела по пустым улицам, и в сердце закрадывалась тоска по неухоженной и хаотичной простой русской деревне.

Хозяин уже был дома и встретил меня на пороге прихожей. Познакомились – господин Клаус Мойтер, очень тихий, скромный, приятный чело¬век (позже узнала – ему 63 года). Квартира у него большая, 3-х комнатная, хорошо обставлена, кругом – идеальная, сверкающая чистота, просто не скажешь, что здесь живёт одинокий мужчина, старый холостяк.

Он владелец магазина "Изделия из шелка и шерсти", где продает не только это, но и много сопутствующих товаров: янтарные бусы, лекарства (которые сам готовит из трав), парфюмерию и многое другое. Он хозяин магазина, он же продавец, снабженец – все на свете он.

- А когда Вы болеете, кто же Вас замещает? - спросила я.

- Я никогда не болею! - был ответ.

Подсчитав дивиденды, он вечером опять идет в свой Geschaft. А я пью чай, принимаю душ, лекарства от простуды, которые он во множестве мне оставил, и ложусь спать.

ПОНЕДЕЛЬНИК - 4 МАРТА. Утром я встаю уже совсем больная, с сильнейшим кашлем – заложена вся грудь. Как же не везет мне со Швейцарией! Говорят, в Дорнахе очень тяжелый климат для лёгочников, и может быть, я так тяжело переношу акклиматизацию?

Сварила и поела овсяной каши, приняла лекарства и к 11 часам пошла потихоньку к Aни Ян – нам надо побыстрее заказать обратный билет. По дороге, несмотря на тёплую солнечную погоду, мне стало совсем худо: задыхалась, сердце бешено стучало.

- Вот здесь я и умру, рядом с Доктором Штейнером, - думала я.

Но нет, не умерла, кое-как доплелась до дома Ани Ян, позвонила в дверь, и мы поднялись с ней наверх в ее комнаты. Я преподнесла ей несколько русских сувениров, чему она бурно радовалась. Вообще она веселая, сияющая и активная, от нее сразу поднимается настроение.

Она начала названивать в Базель, чтобы заказать билет на 11 марта. С трудом удалось это сделать. Билет с пересадкой в Кёльне. Я тут же позвонила в Москву Диме, чтобы сказать ему номер поезда и время его прибытия.

Потом мы с Ани чинно обедали, и я рассказывала ей немного о себе, а она – о себе. Она родом из Австрии и, кажется, уже лет 20 живет в Дорнахе. Часто бывала в России, в Грузии, в Прибалтике, немного знает русский. Она – первая, кто ещё в застойные годы нашла в Москве Марию Александровну Скрябину и установила связь с кругом русских антропософов. Это благодаря ее стараниям все они имеют возможность приезжать сюда. И я в том числе.

После обеда она решила сопровождать меня в Базель выкупать билет, а заодно зайти и по своему делу. По дороге она всё время что-то рассказывала, объясняла мне, как платить на транспорте. С первого взгляда Базель не произвёл на меня никакого впечатления, но может быть, это из-за моего плохого самочувствия. Мы выкупили заказанный билет и взяли такси, чтобы ехать в Reisezenter справиться о визе для ее будущей поездки в Москву.

Таксистом оказалась молодая женщина (это я часто наблюдала еще в Германии), довольно оригинального вида: швейцарка, очень модно одетая (джинсы, курточка) и с продетым в ноздре золотым колечком. Все пальцы рук также унизаны разнообразными кольцами. Ани Ян поинтересовалась у нее:

- Сейчас это модно?

- Я только что вернулась из Индии, и там это считается признаком хорошего вкуса, - ответила девушка. При этом она держалась мило, естественно и очень непринуждённо и поэтому антипатию не вызывала.

Вернувшись в Дорнах, мы разошлись: Ани – в Гётеанум, где ведет занятия по лепке, а я к Терезе – посмотреть, нет ли письма от Эрдмуте (Тереза, уезжая в Люцерн, оставила мне ключ от почтового ящика). Письма, к сожалению, еще не было, и я направилась к дому, по дороге зайдя в магазин к господину Мойтеру.

О, чего там только не было! Я рассматривала вещи, а он, обслуживая какую-то даму, бесшумно ходил между прилавками, предлагая ей то одно, то другое, то третье на швейцарском диалекте.

А вечером мы с ним вместе пили чай и долго говорили о жизни…

ВТОРНИК – 5 МАРТА. После завтрака г-н Мойтер дал мне 50 SF на питание и ушел в свой Geschaft. А я пошла в магазин COOP, где купила продуктов (очень пригодился опыт в Германии). К обеду я приготовила овощной суп с курицей и сделала салат.

Пообедали мы вместе, и он ушел опять, а я легла, измерила температуру: так и есть +39! Что же делать в чужой стране, куда приехала всего на 10 дней и с такой температурой? И не лежать нельзя – слабость, и лежать тоже нельзя – жалко потерянного времени…

И вот я, преодолевая слабость, встаю и иду по направлению к Дорнаху. Еле-еле! Захожу к Терезе - письма всё ещё нет. Потом к Ани Ян в мастерскую, где застаю Аллу (она работает за ткацким станком) и Люду. Сидим, разговариваем, и я чувствую, что пропотела – и мне стало значительно лучше. Ани Ян говорит мне:

- Таня, вы как-то сказали, что Люцерн – самый красивый город Швейцарии.

- Да, я это где-то слышала… (точно я и не знала, самый ли это красивый город, просто припомнила рассказ Толстого, который так красиво называется - «Люцерн»).

- А не хотите совершить туда поездку? Вместе с Аллой.

И, не дожидаясь нашего ответа (вот темперамент!), звонит в Люцерн своему знакомому («О, он богатый! Директор отеля!») и договаривается с ним на четверг, что он встретит нас на машине и весь день будет показывать город. «Хоть бы не слечь» - думаю я.

Я позвонила Эрдмуте и сказала ей, что еду через Хаген с пересадкой в Кёльне.

- Сколько времени ты в Кёльне? - спросила она.

- Около двух часов.

- Я приеду в Кёльн! Встретимся! - реакция ее была незамедлительной.

- Вот было бы счастье! - отвечала я.

- Скажи, что из продуктов тебе нужно в Москву?

Домой я возвращалась поздно вечером с надеждой, что сильно не разболеюсь, предвкушая предстоящую поездку в Люцерн и встречу с Эрдмуте в Кёльне… Домой приеду – перечитаю рассказ Толстого.

СРЕДА – 6 МАРТА. Но судьба опять мне не благоволит… В это утро я чувствовала себя такой обессиленной и больной, что совсем встать не могла. Лежала в постели и весь день принимала таблетки.

Клаус Мойтер целый день на работе, а я лежу в чужой квартире без телефона (у него телефон только в магазине), задыхаюсь, как от астмы, и сердце работает с перебоями. Мало мне Франкфурта, помешавшего мне тогда сюда приехать, так еще и сама Швейцария добавляет! Есть от чего придти в уныние…

Вечером всё же с трудом встала и пошла к нему в магазин, позвонила Алле в мастерскую и сказала, что не смогу завтра ехать в Люцерн – так мне плохо! Она тоже по своим причинам не может завтра ехать и взяла на себя трудное объяснение с Ани Ян.

Ох, как мне жаль отказываться от такой поездки! Но выхода нет, т.к. совершенно нет сил, и я боюсь за своё сердце. Явно, какая-то сила мне всё время чинит препятствия в Швейцарии! Что это? Карма, судьба или собственные порывы для такой преждевременной встречи с Доктором Штейнером? Будет над чем подумать в Москве…

Тем временем г-н Мойтер, видя моё состояние, сбегал в аптеку напротив и принёс мне капли от сердца, накапал, дал – и мне стало получше, Я потихоньку побрела к "розовому дому" Аллы, где вечером должны собраться русские на чтение Доктора. Отвлеклась, страх прошел, и мне стало лучше.

Потом медленно пошла домой по тихим, пустынным улицам в Арлесхейм и представляла, что именно по этой дороге когда-то проходили Штейнер и Мария Сиверс, Андрей Белый с Асей Тургеневой, Макс Волошин и многочисленные ученики Доктора, которые шли к нему за истиной, говорить с ним и спрашивать о чем-то самом важном…

Накрапывал мелкий теплый дождик, дышать было очень трудно, и где-то на середине пути я не выдержала и проголосовала попутной машине. В ней сидела компания веселой молодежи, я им всё объяснила и попросила подвезти. Они радушно пригласили меня в машину и довезли до самого дома. Удивительно, но здесь совсем нет страха, когда бредешь ночью одна. Вся жизнь здесь воспринимается, как рай на земле, а в раю ведь бандитов не бывает…

ЧЕТBEPГ – 7 МАРТА. Этот день, вместо поездки в Люцерн, совсем выпал из моих десяти дней пребывания в Швейцарии. От слабости никуда не смогла идти, и сил хватило только на то, чтобы приготовить обед г-ну Мойтеру и себе: жареную картошку с курицей и салат.

Весь день лежала, принимала лекарства и читала любопытную книгу на немецком языке одного швейцарского журналиста о его путешествии по СССР: из Москвы по транссибирской магистрали до Владивостока и обратно. Называется "По стране материализма-ленинизма". Всё узнаваемо, правдиво и стыдно (особенно здесь) за такое государство.

Ведь Ленин, я где-то читала (думаю, в порядке анекдота) хотел сначала устроить социалистическую революцию именно в Швейцарии, подбивал пролетариев на это дело. Но они, когда узнали, что их любимая пивная будет национализирована и закрыта, отказались его поддерживать. Вот такая история… Но я отвлеклась, продолжу повествование.

Каждый день, проходя длинный путь пешком через Арлесхейм и Дорнах, я имела возможность видеть воочию, как люди здесь живут повседневно, как они умеют работать. Если для починки водопровода нужно вскрыть асфальт и вырыть глубокую яму, то никакой развороченной земли и грязи вокруг не увидишь.

Утром идешь и видишь: работает всего два человека, один роет, другой на ручной тачке отвозит куски асфальта и землю в специальную ёмкость, стоящую чуть поодаль. Работают, не отвлекаясь, пот градом струится по их лицам, зато кругом чистота и никаких препятствий пешеходам и машинам. Вечером возвращаешься – уже всё зарыто, покрыто асфальтом, и только ярко черный цвет асфальтовой заплатки говорит о том, что он свежий, недавно положен.

И так чётко, быстро, аккуратно, культурно работают везде. Вот я и увидела страну, где так развит простой народ, и приходила, живя здесь, к убежденности в отсталости, варварстве и разгильдяйстве нашего народа.

Может быть, все дело в необъятных размерах нашей территории?. Ведь вся Швейцария, наверное, занимает площадь только нашей московской области, и ею намного легче управлять? Но скорее всего, дело не в этом, просто у нас слишком разные менталитеты… Так я шла, размышляла и склонялась к тому, что нам еще, ох, как далеко до Европы!

Иногда по утрам мне встречалась по пути улыбающаяся девушка на мотоцикле – она почтальон. "Грэцэ!" – приветливо восклицала она, спешившись с мотоцикла, и я ей так же отвечала (это приветствие на швейцарском диалекте я усвоила в первый же день – так меня приветствовали почти все встречные прохожие).

Но часто, глядя на изумительный, сказочный окружающий ландшафт и на такие ухоженные, красивые сады вокруг тихих вилл, я задавала себе вопрос, смогла бы я здесь жить? И с удивлением на свой внутренний голос отвечала сама себе "пожалуй, нет". Чего-то, сама еще не осознавая, чего, мне здесь не хватало… Покосившейся избёнки? Сломанного заборчика? Пьяного прохожего или громкого крика нашей детворы? Не знаю, но чего-то самого главного.

Здесь даже собаки – другие. Они так же хорошо воспитаны, как и люди. Собака чинно и гордо идет рядом с хозяином на поводке и даже глазом не поведет в твою сторону, а не то, что спешит рвануться к тебе, обнюхать, завилять хвостом, а если что не по ней, то откровенно зарычать…

ПЯТНИЦА – 8 МАРТА. На сегодня мы договорились с Аллой вместе поехать в Базель, и я очень довольна, что с утра у меня неплохое самочувствие. Базель – один из крупнейших городов Швейцарии, расположен на границе сразу трех государств – Швейцарии, Германии и Франции, поэтому здесь говорят на всех этих языках. Но я заметила, что основной все-таки немецкий.

В 8.30 встречаемся на трамвайной остановке "Arlesheim-Dorf". До центра Базеля (Aschen-Platz) ехать минут 15. Алла сразу повела меня по мосту через Рейн в район «Клара», где самые дешевые магазины: «ABM», «Epa» и другие. Она уже хорошо ориентируется в ценах, и мы тут же начали делать покупки.

Но ей надо спешно вернуться в Дорнах на какой-то семинар в Гетеануме, и она оставляет меня наедине с этим райским изобилием. Я еще испытываю сильную слабость, переходя из одного магазина в другой («работаю в поте лица»), но город, новизна, улыбающиеся, вежливые люди и продавцы уже закружили меня, и я с трудом выбираюсь из этой карусели. Но все-таки выбралась и иду к трамвайной остановке.

По пути на ярмарочной площади покупаю упаковку ярко-красной свежей клубники (невиданно – в начале марта!) и несколько желтых, спелых бананов. Где-то присела на лавочку, чтобы вкусить эту роскошь. Но пора возвращаться…

С полной сумкой покупок прихожу домой, в моей комнате записка от г-на Мойтера – звонила Тереза, есть письмо для меня (ну, наконец-то!).

К г-ну Мойтеру на несколько дней по своим делам приехали его знакомые: муж и жена из Мюнхена. Они выходят из своей комнаты, и мы знакомимся. Они, наверное, впервые говорят с русской, расспрашивают о Москве, дают мне полезные советы, мы даже адресами обмениваемся.

Но я спешу к Терезе за письмом. К счастью, она дома, мы пьем чай, разговариваем, и она вручает мне письмо – такое долгожданное, ведь опущено в Хагене еще в конце февраля! И здесь, оказывается, бывают задержки с почтой. В письмо вложено 20 SF, мне на сувениры. Счастливая, возвращаюсь домой…

СУББОТА – 9 МАРТА. Получив деньги от Эрдмуте и подсчитав свои оставшиеся, я решила напоследок ещё раз съездить в Базель. Во-первых, поменять билет на более раннее время, чтобы подольше побыть с Эрдмуте в Кельне, а во-вторых, купить для московских родственников и друзей какие-то сувениры. А вечером должна приехать Галя Л. (г-н Мойтер встретит ее на машине).

Сначала съездила на вокзал Basel-Bad и без проблем поменяла билет, а затем прошлась по городу, по магазинам центра, где вчера не успела побывать. Ах, как трудно что-то выбрать, если всего так много, а времени нет и к тому же каждый франк на учёте! Слышится и французская, и немецкая, и швейцарская речь, даже иногда попадаются москвичи (уж их-то я сразу узнаю по говору!). Всё же что-то недорогое мне удаётся выбрать. Домой к обеду покупаю пиццу, с которой не надо возиться, а остается только допечь в духовке.

Надо поторапливаться, ведь в 15.30 в Гётеануме начинается представление "Фауста", которое будет продолжаться в течение двух дней: сегодня и завтра. Билеты для русских – бесплатные. У Гётеанума встречаюсь с Аллой, она дает мне билет, и мы идем.

Постановка мне нравится, декорации, как я всегда люблю, без модерновых вычурностей, а совсем натуральные. Действие разворачивается среди уютных немецких улочек, двориков с фахверковскими домами. Требовалось большое напряжение, чтобы сосредотачиваться и на действии, и на языке.

После спектакля Алла предложила зайти к ней, выпить чаю. Мы посидели, обсудили постановку, поговорили, и по вечерним тихим и пустынным улицам я направилась к дому. Галя была уже там. Мне, при виде своего человека, сразу делается легче. Теперь, надеюсь, окончательно не погибну здесь…

Г-н Мойтер поселил Галю в моей комнате. Я слышала, как он объяснял ей, что раковину после умывания надо протирать тряпочкой, чтобы вода, содержащая много кальция, не разъедала эмаль.

- Когда захотите выпить чаю, не надо ставить полный чайник, чтобы зря не нагорало электричество.

- А почему же Вы мне этого не говорили? - вмешалась я.

- А я потихоньку сам сливал лишнюю воду из чайника, - ответил он и показал счёт за электричество:

- Смотрите, 60 франков в месяц плачу!

- Какой же деликатный г-н Мойтер! - говорю я Гале, - я ведь, как в Москве, всегда наливала полный чайник, а он молчал! Мог же сразу мне об этом сказать и ограничить мой российский размах…

Она подробно начала рассказывать мне о своей жизни у Эрдмуте в Германии, об общих знакомых, и мы проговорили далеко за полночь.

ВОСКРЕСЕНЬЕ – 10 МАРТА. С утра готовили суп к обеду, овсяную кашу (которую я так пересолила, что пришлось ее выбросить всю). За разговорами утро протянулось до обеда, и мы, поев супу, отправились на "Фауста". По дороге я ей показывала все достопримечательности Арлесхейма, мы фотографировали их и друг друга. Погода была чудесная! Чистое голубое небо, тепло (+22 град,), цвели фиалки, всё звенело кругом от птичьего щебета, и мне наконец-то легко дышалось.

У Гётеанума нас уже поджидала Алла, которая вручила Гале ее билет. У Гали еще до моего приезда уже завелось тут много знакомых, которые подходили к нам и радостно приветствовали ее. В антракте, длившемся около двух часов, мы все приглашены к Терезе Аннер на чай.

Она, ожидая нас, уже накрыла стол: йогурт с фруктами, чай, сыр, пирожные. Галя подошла к пианино, сыграла несколько своих песен, а я тем временем позвонила в Хаген Эрдмуте и обрадовала ее, что в Кёльн прибуду раньше.

Но надо спешить к последнему действию (в 20.30 – начало!), и мы прощаемся… А после "Фауста" в 22.00 мы должны зайти к Анне Ян (она тоже заболела: температура, кашель, слабость – и лежит в постели). Ани дает мне последние указания, письма и приглашения для передачи в Москву и настаивает, чтобы мы с Галей в понедельник утром обязательно пошли на экскурсию по Гётеануму.

Я благодарю ее за заботу, ласку, за все ее хлопоты, желаю здоровья и мы прощаемся до встречи в июне в Москве.

ПОНЕДЕЛЬНИК - 11 МАРТА. Сегодня – день отъезда, и я с утра уже волнуюсь, как бы всё успеть. Алла в качестве экскурсовода повела нас по Гетеануму, все объясняя и показывая. Мы увидели подлинные работы Доктора Штейнера – его картины и скульптурную группу (Ариман, Люцифер и Христос), посидели у двери часовни, где захоронена урна с прахом Доктора.

После экскурсии все заспешили в магазин COOP, чтобы купить продуктов: мне – в дорогу, им - для передачи в Москву. По пути встречаем Марион, которая передает мне посылочку с лекарствами в Ленинград и - о, счастье! - она берется отвезти нас всех на машине на вокзал Basel-Bad.

Дома я упаковываю последние вещи, мы тепло прощаемся с г-ном Мойтером, и все идем к машине. Галя и Алла провожают меня до самого поезда и помогают загрузить багаж.

Итак, я благополучно и теперь немного с грустью расстаюсь с великолепными красотами Швейцарии, но поезд мчит меня еще в Кёльн с чувством радостного ожидания встречи впереди…

Проезжаем чудные немецкие города - Freiburg, Baden-Baden, Karlsruhe, Mannheim, Meinz, Koblenz - и пейзаж за окном такой, что просто невозможно оторваться от окна!

Почти весь путь проходит вдоль Рейна, и я с замиранием сердца в последний раз смотрю на горы, старинные замки, острова, сады, виллы, виноградники… Почему-то этот немецкий пейзаж больше говорит моей русской душе, чем глянцевая декоративность Швейцарских красот.

Едем точно по расписанию, и я с удовольствием думаю, что у нас в запасе целых 5 часов! Но как раз тут-то и сглазила: за Бонном, когда уже виднеется на горизонте двуглавый Кёльнский Собор, объявляют часовую остановку поезда – что-то там сломалось в электронике… Вот так немцы! И у них такое бывает? Уже один час у нас украден…

Когда наконец поезд с трудом приползает на вокзал в Кёльн, то я Эрдмуте не вижу… Не дождалась, что ли? И вдруг - о, Боже! - идет с полной тележкой пакетов и горшочком фиалок в руке. Опять накупила мне продуктов в «голодающую Москву»!

Мы кладем вещи в камеру хранения, опускаем 3 дойче марки, запираем на ключ и свободные, легкие идем с ней на улицу. Уже стемнело. Кёльнский Собор так волшебно подсвечен, что кажется, будто с неба опустили лёгкий, невесомый занавес, и он чуть колышется от ветра…

Она ведет меня в ресторан недалеко от Собора, мы заказываем что-то вкусное и не можем наговориться, я все о Швейцарии, она о своем... Мы совсем не заметили, как пролетели эти часы, вот и пора к поезду. Он здесь стоит всего четыре минуты, и надо успеть закинуть в него все вещи.

Вот мы и снова расстаемся, но ненадолго, до следующей встречи в апреле в Москве.

Так, последним созерцанием великолепного Кельнского Собора, завершается моя извилистая, полная неожиданных преград, но такая интересная Швейцарская эпопея. Осознание всего увиденного придет позднее.

Москва, март-апрель 1991 года.