Сусеки

Мы

Воют сосны вековые.
Топора узор на вые. 
На ветрах следы онучей 
Нашей братии летучей.

Мы гонимы облаками,
Сыты ветром с матюгами.
Все свое с собою носим,
Ничего взамен не просим. 

Лес багряный в дымке тонет,
В сон столетний души клонит.
Зори плачут лисьим лаем,
Где трамваем проплываем.

Мы бредем от брода к броду,
Огибая непогоду.
Где узрим тоску с уныньем
Шутки неводом раскинем.

Мы царице с государем
Янтаря в крови заварим. 
Брюхо выдраим боярам,
Чтоб сияло самоваром. 

Патриарху и синоду
Соберем колоду меду.
Млечный путь сольем доярно,
Китежно и светлоярно.

Мы попам поставим чарку,
Чтоб дела не шли насмарку.
Куполами заиграем,
Приземлим за неба краем.

Что за пазухой нашарим -
Папе римскому подарим.
Для услады Далай-Ламе 
Пропоем колоколами. 

Мы ораве скоморошьей
Натрясем с березы грошей.
Отдадим шузы и шкары,
Гриф от сломанной гитары.

В трубки дерн забьем лентяям,
Кто дубиной понукаем.
Для отребья и босоты
Неба вымоем высоты.

Мы потопа течь учуем,
Буем на волнах кочуем.
Тесто с кровью замешаем,
Усмирим борзых лишаем. 

Кто поспел в боях кулачных,
Кто сопел в чертогах злачных,
Тех мы ниткой вдвое ссучим,
Роем вылечим липучим.

Ордена дадим солдатам,
Краски радуг - конопатым. 
Писарю и казначею - 
Щучий хвост по назначенью.

У кого калач не пекся,
Кто бакланить не зарекся,
Жар в печи пургой раздуем, 
Осьмикратно помордуем. 

Мы для пальцев ротозея
Возвратим из неба змея.
Плот построим из осины,
Поплывем на дно трясины. 

По гумнам и по овинам
Пот прольем по пряным спинам,
Окропим поля крестьянам
Киселем дождя овсяным. 

Где в светелке лён не прялся, 
Конь на пашне не валялся,
Мы грозой зажжем лучины
На тулупах из овчины.

Мы деревья раскачаем
Небеса заварим чаем. 
И на скатерти заката
Месяц ляжет как заплата.

Мы расправим утром рано 
Крылья дурака Ивана, 
И в ушко у кобылицы
Все протащим небылицы.





Скоморошины

 Колоды, моло́ды, во́роты.
 У вечера роды пороты.
 На небо чёрно дитя
 Прет чрево разворотя.
 С топориком, да за подкладкою
 Тихо лыбится люлей сладкою.
 Ох, ты, кесарево!
 Ох, ты, бесарево!

 Эх, взнуздали бы бедра дланью,
 Да зазвали бы бабку Маланью,
 Да гнали б гнедого коня,
 Да чтоб не споткнулся у пня.
 Не пришлось бы выей крутя
 Причитать о чёрном дитя.
 Приняли бы белое
 Да не загорелое.

 Туманы, дурманы, всполохи.                                 
 Прозевали ночь, дурни, олухи.
 Раскуражилась, темна бесина,
 Жемчугами луну обвесила,
 Мелким бисером звезды ссыпала,
 Нам на головы лихом выпала.
 Ох, и месиво,
 Ох, ты, бесьево.

 Эх, да стали бы в изголовие,
 Да прорвали бы вымя коровие,
 Лили, лили на голову лешему,
 Да поили бы конного, пешего.
 Отбелили бы черного ворона
 И пустили б его на все стороны.
 То-то было бы дело,
 Вот бы было бело.

 Терема, закрома, закорючены.
 У рассвета чертоги навьючены,
 Жарка греет перина. Испарина 
 Как от змея идет Тугарина.
 Солнца-карапуза родня
 Красит розовым пузо дня.
 Ох, и марево!
 Ох, и жарево!

 Кабы знали мы все заранее,            
 Приложили бы много старания,           
 Картузом бы небо накрыли       
 Да раздали бы каждому крылий,     
 Чтоб летели в сени соколом,      
 И ложились бы тени около.
 Вот бы было песенно,
 Хоть и околесина.

 Ботало, мотало, волосы.
 Куда вы, наши колосы?
 Что посеяли рано по́утру,
 Все к полудню летело по́ ветру.
 Бабы ведрами их собирали,
 Лишь о грабли платья порвали.
 Ох, и ветрено.
 Ох, и ведрено.

 Эх, собрать бы небесную рать
 Да заставить их все подбирать,
 Чтоб зерно смолотили нагайками,
 Ну а мы б веселили их байками.
 Нам цепами лишь бить по баклуше,
 Чтобы уши тряслись у макушек.
 Ох, тяжело без крыл реять,
 Да кабы не жать и не сеять.

 Сопаты, лопаты, бороны.
 Летят в слободку вороны,
 Чтоб удои коровьи вылакать,
 Чтобы слезы вдовьи выплакать.
 Чтобы дня спины натружены
 Были к ужину отутюжены. 
 Ох, мычим, мычим,
 С воем, вымучим.

 Кабы знали мы наперед,
 Собрали б честной народ,
 Каялись бы, душу бороня,
 Просили б прощенья у дня,
 Замолили б грехи по мере сил,
 Чтобы жить потом в новой ереси.
 Эх, все-то по-нашему,
 По-верхтормашьему.

 ----------------

 Мы дудели вам на свирели,
 Не артачились, аж сопрели.
 От  Калязина до Осташкова
 Все по грязи шли  по ромашковой.     
 Где мы пели - коноплю не веяли,
 Где мы спали - хлеба посеяли,
 Распахали поле горошково,    
 Чтобы было все понарошково.
 Чтобы ели вы эти горошины
 Вспоминали бы скоморошины.



 

*   *   *

О, зимарь 
по нутру,
не кимарь 
по утру,
где вздыхает Онега 
как псарь 
на ветру.
На щеках киноварь
и оленьего снега,
с самоедного брега
плывут пузыри.
Пол-ведра нашамань,
пол-ноги обопри,
окропи глухомань
и пари
ветре при.

Не замай, не дыши
на сосулек хрусталь. 
В них как ветер с вершин
отражается Грааль.
Не воротит с души,
где пропиты шиши, 
до зари не ори,
отрешись и замри.

Кто не бес - 
у небес
Солнце рыком гони.
Чу, полярную ночь -
чуда дочь -
хорони.
Тут Архангела всюду
ступала стопа,
прямо к чуду
от попы Европы тропа. 

Намети помелом,
наподдай поделом,
но до времени скрой
Грааля светлый настрой.
То́пи гладью озёр
занавесятся,
жги костер
из сестер
полумесяца.

Ожидающий рай,
спящий севера край
ясно Богу 
лазурно засветится.
Освети путь-дорогу
Большою медведицей,
и к порогу
веди гололедицей.





*  *  *

Медведица ковшом
Небо вычерпала,
Луна голышом
Алым в вечер пала. 
О, звезд недочёт,
Судеб вычет дан…
К северу - Юг течет,
К западу – Вычегда,
Суходольна и пошехонна -
К востоку Сухона.

Растеклись Двиной
Вод холодных течи,
Приплывает Ной
На ковчеге млечен.
Тварь там всякая
Парно копытится,
Рыча и крякая,
Всё не пресытится.

Ной лозу пустил
По Лузе и Виледи
И мостил настил 
Крылом на вылете.
С младенцем спящим
Колыбель качая
Над леса чащей
Нас привечая.

Не Иафета род
Корни пустит здесь
Не лесной Нимрод
И не меря, весь.
Филадельфии дух,
Тут начатится
Сердцем кто не глух -
Озадачится.

В наши грешны дни
Как во время оно 
Маяков огни
Светозарят лоно. 
От Мезени и Канина
До Онеги и Вытегры
Слёзы молоканина 
Духоборно вытекли.

Время мерит шаг,
Скрипя подошвами.
Гроздь отбив атак,
Прыснет дождь на мир.
Колесо эпох
Мреет спицами,
Будет с нами Бог
Яснолицыми.





*   *   *

Вот тебе дорога, 
Посох и котомка.
Жизнь твоя убога,
А у Бога - гро́мка.

Выпей из криницы 
На дорогу влаги.
Жизнь твоя кати́тся
С холма, да в овраги.

Обегай улиток,
Рвы бери с разбега,
Прячь заветный свиток
В лапти полны снега.

Каравай не высох -
Греет изголовье,
У седого мыса 
Ты устрой зимовье.

Чтобы мысли грелись
У свечи в землянке,
Чтобы мирно прели 
У души портянки.

Чтобы стало ясным
Виденье иного,
Чтоб шитьем атласным
Прописалось Слово.





*   *   *
 
 Во́лостной писарь.
 Чернила, перо.
 Кровью расписан
 Висок и курок.

 Капает томно
 С крыши вода.
 Небо огромно
 Просит суда.





*   *   *

В прическе берёз
Взлетев на клирос,
Везет обоз,
Что зобом вырос.

И зыбь без зла
Пролив в озера,
Занозил злак
В земле раздора.





*   *   *

Обронзовели небеса над колокольней ели.
В стихарь серебряный обернуты поля.
Тревожно щурясь день приводит ночь под хрип метели,
Топор за пазуху кладёт благоволя.

Немого царства кружева сверкают в даль пространства.
Сиротством речи не желая пренебречь,
Сверчки за печкою выводят песню постоянства
И колыбелят так, что горы валят с плеч.






На смерть А. Башлачёва

Облака соткали саван песнями,
Лохматят пиками, кромсают крестями.
Выводит трель в окне метель.
Февраль шаманит бубнами.
Грохочут трубными
Фанфарами Архангела басы.

А травы полегли, косой отмерены,
Да в поле мерины
Согнулись под сохой.
Вздыхают в синеве поля пшеничные,
Дымы фабричные,
Чихают порохом.

Шарится с пустым ведром луна,
Шерстится кошкой гладкою
Печаль украдкою.
И кровь на пестике.
Плетут наперсники
Разврата теплого густые кружева.

А неба ширь, налей, 
Да пей ее, бездонную
Отраву сонную,
Без соли, зáкуси…
Да, накось, выкуси.
Да, нет уже у рта, той пули голоса
Живого колоса,
Что вечностью пророс в коврах берёз.          

Навстречу дню не сделан шаг.
Старик на лесенке
Косою песенке
Причешет кудри алые,
И щеки впалые 
Заварит кипятком.

Взбесились кобылицы ветра ярого,
У дня поджарого
Хомут не выпросишь.
Не запряжешь, ядрена вошь,
Пока живешь!

Да над долинами
Все перышки былинного
Финиста Ясна Сокола.
Сердечко на уздечке
Билось, ёкало,
Росло и ширилось до звёзд.

Зарею купола плывут надраены, 
Горят окраины,
Водой невенчаны.
Стирают женщины
Грехи на скатерти у вечности в шатрах.

Кострят цветы пестры,
Дорожка торная,
Да брань отборная.
Босого повели пытать на крутояр
В одеждах пламенных,
В молитвах раненных.

Надежды покрова в печи обуглены,
Перины вспороты, 
Концы отрублены.
Да памяти зазубрины, затрещины
Добром завещаны.

Душа простерта как   
У нищего в руке пятак,
До днища чаем выпита,
Сквозит заплатами.
По кровелькам скользит
Седым савраскою
За зимней сказкою.

Натянув впотьмах перила тонкие,
Подпорки ломкие,
Фланель из золота,
Ступает важно часовой.
И сердце-колокол
Серьгой к губам приколото.
На звездном мостике портной
Рубаху шьет допятную,
Всю крови пятнами,
Взрывает в темени,
Часы без времени.
И ходу нет назад под неба синь
Аминь!





*   *   *

Как по нынешним порам
Шум по избам и дворам.
Топорят в апреле,
Кто зимой сопрели.

Как в деревне дерева
Выли как тетерева.
В синеву пропели 
Про капели ели.

Как натужены ежи
Отирались у межи.
Жались у осоки
Аисты высоки.

Как кабан щетинорыл
Дубу рылом корни рыл.
Лились у березы
Трепетные слезы.

Как от родов зеленот
Полоскал зело енот.
Пьян журавль от пляски,
Ласка точит ляски.

Как топил жиры барсук
Просыпаться недосуг.
Волочились волки,
Сея кривотолки.

Протирал глаза медведь
На лесную заповедь.
Зайцы удирали
В петлеванных ралли.

Гуси громко гогоча
Дали в поле стрекача.
Горлицы рыдали,
Оглашая дали.

В обезлесии лиса 
Обезнорила леса.
Врачевали солью
Лоси по приволью.

Как опух с утра петух,
Голос лился и потух.
Выбегали дети,
Помогали Пете. 





 *   *   *

 Паду ли добрым семенем,
 Взойду ли щедрым временем,
 У куполов березовых грустин.
 Где лес синеет от ангин осин,
 И терпок лист чарующего тлена
 Кружит кульбитом приобняв колена.

 Надеждой робкой полечу ль
 Орла быстрее, метче пуль
 До цели молний с воплем горлопана.
 Где вздох трясин и ртище Пана.
 Где рощ прищур красой неумолим
 Горит в кострах купин неопалим.

 Лететь как плеть, весной болеть,
 Сбирать нектар в янтарну клеть,
 Напиться рос и гнать как пес оленей.
 Зовет гобой по зверобой и молочай,
 Где почек чай разлился невзначай,
 И сходит радугой на ствол моих волений.

 Где берег ветрен и пустын,
 Где злата цвет - зари алтын,
 Где дни плывут над вечностью дугою.
 И снять нельзя печать калён,
 Где сеют над печалью лён,
 И крошат корм в усладу птицерою.



 

 *   *   *

 Плотвой ли плыть, 
 добычей слыть?
 Как волчью сыть - 
 добудут ли к восходу?
 Иль камнем взмыть 
 и получить свободу.
 Иль камнем в воду…

 Уж рожь ли жать,
 иль рот зажать
 и за узду себя держать 
 тремя перстами.
 И, Господи, - ты впереди,
 Твои лазурные ладьи  -  
 плывут крестами.

 Гвоздем забить - 
 желанье жить.
 Потом воспрянуть и тащить  
 себя назад калеными клещами.
 И падать, и опять вставать,
 и надрываясь нарывать, 
 на тонком теле вещими прыщами. 

 Взрывая жилы бытия -
 кому уделом полынья, 
 кому крылом зари звеня
 замашут свыше.
 И молча лыжи навострят,
 куда Макар не гнал телят -
 за неба крышу.


 


*   *   *

Стала мать-земля - бабушка.
А луна-сестра - вдовушка.
Накрошили звезд хлебушка
Небеса по самое горлышко.
Клонится ко сну головушка,
Словно у воды ивушка.
Не топтать лаптям полюшка, 
А бродить округ колышка.

Зазывал петух красно солнышко:
"Ты плыви как по морю рыбушка,
Ты гони зарю легче перышка,
Сизарей буди, да воробушка".
Склевана печаль до зернышка,
Выпита беда до донышка.
Не лакать уж темна горюшка -
К нам идёт ясная зорюшка.





 *   *   *
 
 Падала звезда ребрышком,
 Серебрила локоны в инее.
 Накрывало голову ведрышком,
 Набивало ил в веки синие.

 На ветру дрожит платье-кружево,
 Где мостки в ивняке топорщатся,
 Дюже вспенено и запружено.
 Тянет поводом смерть-паромщица.

 Холодна вода бурноярая,
 Бесы крутят, дырявят неводы.
 Отлетает душа гагарою.
 Нежно ангелы смотрят с неба дыр.

 Киселем бегут струи с облака.
 Водяной сопит в круге мельницы.
 Мельник держит жену по́д локоть.
 У могилы поют отшельницы.

 В небесах костры радугой.
 Топоры востры скорые.
 Пахнут с берега почки патокой,
 Обронила весна которые.

 Белый саван у яблонь выстелил.
 Пир березовый красит Троицу.
 Гром по сердцу из неба выстрелил.
 Сорок дней душа не покоится.
 
 
 
 
 
 *   *   *

 Мерзнет хвост в застывших реках,
 А петух не в кукареках.
 Зря старается заря
 Бросить в небо якоря.     

 Над полями воет ветер,
 И огонь в печи задут,
 На хвосте светило светит,
 Бабы прорубь не найдут.

 Грустно, плыть, сияя месяцу.
 Куполам не заалеть.
 К небу приставляя лестницу
 Не разжечь рассвета медь.

 И при лунном освещении
 Только блеск паникадил,
 Бормотание священника,
 Что кадил, кадил, кадил...



 

*   *   *

Ох, судьба ты моя горемычная.
Ты почто меня так приветила.
Разлюли-малиной не потчивала.
Черным вороном баяла вещее.

Придержала рученькой спорою.
Призажала глазоньки серые.
Пригнела меня белым камушком.
Призакрыла старою ветошкой.

Что не в дом привела
Нетверезого?
На болота гнала
Да с березами.

Все вела, да манила,
Увязывала.
Где могила из ила
Показывала.

Светляками мне стежку
Не высветлила.
Куполами рогожку
Не выстелила.

Тут ори, не ори -
Пень с осиною.
Всех путей - пузыри
Над трясиною.

Лупоглаза луна
В небе бычится,
И никто мне до дна
Не докличится.

Вот шишиге - пятак,
Рубль - лешему.
Так и помер за так…
Все по-здешнему.





 *   *   *

 На осеннем возу
 Грусть-печаль повезу,
 В синий озера глаз брошусь уточкой.

 В сизой дымке надежд
 Не сомкну сонных вежд
 Над волною застывшею удочкой.

 Где узор сокровен
 Лентой вьется из вен
 В бездну прелести падая с кротостью.                   

 И лазурным крылом
 Реет время орлом
 Каблуком отрываясь над пропастью.
  
 В шумной песне берёз,
 Непрочтён, нетверёз,
 Отрыдаю куплетом простуженным.

 За заката огнем
 Ночь голодная днем                            
 Угощает чахоточным ужином.

 Где луна-верхолаз
 В плеске звезд родилась,
 Снами выстелю стежку в галактике.

 Метеорным дождем
 К бытию пригвожден
 Для судьбы продолжения практики.

 Ночью съеден на треть,
 Чтобы утром дозреть,
 Плавно двигаю солнца улиточку.

 Что сумел огранить
 Не даю уронить
 И порвать драгоценную ниточку.