Мигают звезды иль каменья

Над драгоценною игрушкой

И в чудный час увеселенья

Ласкают взор в разгар пирушки.

Какой величественный вид

Для итальянского Дель Арте,

Но для героя не сулит

Ни наслажденья, ни азарта.

Светятся тени павильона,

Он при дверях застыл в смятеньи,

И страсть ревнивца несравнима:

В чертах вельможьих - вкус лимона,

В воде комично отраженье.

О, как искусна пантомима!

Приостанавливает время,

Эпохи давней череду

Фигурок бронзовое племя,

Свою затеяв чехарду.

Ступает свита мимо чинно

И Солнце Франции - король

С супругой шествуют картинно,

Играя нам привычно роль.

Уборов убранные свечи

На головах придворных дам,

Пажи влачат покорно шлейфы;

Чуть слышны чопорные речи,

А по сребрящимся водам

Резвятся путти, точно альфы!

По мановению ли каприза

В бассейн мраморный вплыла

Младая дива иль маркиза

И в глади водной замерла.

И краше маков вкруг косы

Ее румянец нежно-алый:

Застыл в плену у нег красы

И арапчонок в шляпке шалый.

Над дивой трепетной в слияньи

Пахучих елей, кущ и крон

Цветет за каменной стеной

В античном блеске изваянье,

Купаясь в Солнце меж колонн,

И тень колеблет за спиной.

Уж реет пламень ностальгии

Из фантастических пространств,

Навеяв грусть антиномии

Среди вакхических убранств.

Клубится в блеске фосфористом

Лазурным заревом лоза:

На лоне призрачном и мглистом

Зияют арок образа.

Маэстро Сомов, вы ль - артист

И архитектор, и поэт,

Эстет и скульптор, и гравер?

Галантный век в вас столь речист,

Его таинственен портрет

И не досказан до сих пор!..

В эфир молочно-голубой,

В дерев нефритовые шары

Искрятся вспышки вразнобой

И освещают ярко пары.

В огнистом зареве ракет

Бледнеют тени меж стволов,

В углу бассейна - роз букет,

Символ феерий и балов.

Избегнуть призрачных сует -

Нужна не меньше нам сноровка!

О, карнавалов мишура!

Схватясь за глянцевый корсет,

Наш Арлекин склонился ловко

И шепчет даме: "Жизнь - игра!"

Почтенен стан императрицы,

Остановивший нам мгновенье,

Внушая вовсе округлиться

И умиляя окруженье.

Все тело движется царицы,

Оно и грузно и легко,

За ней арап не отступится,

И до ступенек не близко.

Барокко ярко облаченье,

Громадой высится дворец,

И в перспективе строгих линий

Чуть шепчет ветра дуновенье:

Средина века иль конец?

И всюду в злате - светло-синий!

Покойно зеркало, две свечи,

Меж них - букетик роз живых,

Клонясь в фарфоровые плечи

Фигурок крохотных немых,

Лепечет сладостные сказки,

И буйству роскоши, и цвета,

Шлет аромат; струятся краски,

Слияясь с контуром предмета.

Разнообразье редких стилей:

Толь гобелен, толь драпировка,

И блики тусклые теней,

Тесняся к рогам изобилий, -

Не кисти ль тонкая уловка? -

Здесь и бодрее, и смелей!

Из ткани пышной шалый водопад,

Припавши к платью сфинкса-незнакомки,

На свой игристый и волнистый лад

Растекся вдоль изящной, черной кромки.

В стеклянной чаше фрукты рьяно рдеют,

К ним распростерлись мертвенные руки,

В них нет ни неги, ни тоски, ни скуки.

Пустынным хладом словно, столбенеют.

Глядит мне женщина ли, дива роковая,

О, Джиоконда, Монна-дьяволица,

Ты улыбнулась - твой порочен вид,

Причудой вольной кровь разгорячая,

Манит, как встарь, губительно забыться, -

И все загадочен, и тайну все хранит…

О, сей невинный эротизм

Из развевающихся тканей,

В них дышит нежный артистизм,

Сплетясь с дождем на фоне зданий.

Видали ль вы красавиц дивней,

Одежд причудливей узор

И прихотливей, и наивней

Спешащих ног младой задор?

Амур нацелил бойко лук,

Ручонкой сжавши тетиву,

Шалун, охотник, озорник!

И в зонтик ливня частый стук

Летит стрелами наяву

И в сердце наше уж проник!

Тут с формой спорится массив

Живою пластикой декора,

Меняя будничный мотив

Игрой торжественной убора.

Под сень укрылись две фигуры,

Дерев подровненные купы,

И белый торс навис скульптуры,

В кустах выглядывая скупо.

Знакомо сцены выраженье:

В извечном споре с истуканом.

Не правда ль мы себя узнали?

Но разбудив воображенье,

Не стоит тешиться обманом,

Что наша жизнь есть парк в Версале.