Стихотворения

Экология моей головы 

Изготовим, изготовим, изготовим, изготовим - 
Я к рекламе близорука, так и не узнаю, что 
Предлагают эти стены - все в одном огромном слове, 
И бессмысленны их буквы все не то не то не то 
Все играют в чьи-то игры, все торгуют нашим взглядом, 
Наши улицы и мысли - это общие места. 
В них одни азартно гадят, а другим того и надо, 
Ну а нам - ментальный мусор, нас кусает пустота. 
По бокам у нас карманы, а в карманах чьи-то лапы, 
На зубах увы, коронки, в головах - сплошной салат. 
Мы солдаты и мишени, гуманисты и сатрапы, 
Мы участвуем в их гонке, и никто не виноват. 
Наши песни все протеста, наши книги пишут ядом, 
Нас продали до роддома, до зачатья, до вчера, 
Мы свободны тихо блеять и идти на стрижку стадом, 
А до бойни нам позволят покричать чуть-чуть ура. 
Эти правила не нами установлены на свете, 
И дома набиты теми, кто здесь вроде не при чём. 
Нас штампуют не машины, а родные и соседи, 
Мы ходить умеем строем, зная с детства, что почём. 
Подожди, а как же небо, как же ветер и свобода? 
Ты попробуй для начала не надеть на плоть штаны, 
Посмотреть длинней секунды на присутственные морды, 
Сделать шаг немного больше, чем дозволенной длины. 
Сразу выйдут санитары, ФСБ, менты, охрана, 
И занозистою дланью подтвердит простой народ, 
Что у нас на место ставят всех, себя ведущих странно, 
А летающий под небом - враг опасный и урод. 
Мама всплачет - что ж ты, милый, лучше стал бы юристом, 
Лучше шёл бы в депутаты, в рекламисты и воры! 
Но летать под общим небом - без лицензии и визы - 
Не позволено, родимый, не по правилам игры. 
Так что будь одним из смертных - рядовым, электоратом, 
Абонентом, пассажиром, паствой, жителем, братвой, 
И внимай чужим программам, и ругайся тихо матом, 
Кто летает - тот не с нами, а кто ползает - тот свой. 




Стихи Римедиос Прекрасной 

Стихи Римедиос Прекрасной 
Так и не записаны на бумаге 
Она их видела во сне 
На белой-белой простыне 
Выцарапывала на земляном полу 
Выкладывала из жёлтых бабочек 
И рисовала жидкими каками на стене 
Она вознеслась на небо 
Она никогда никого не любила 




Перемена 

Перемена он не дышит 
Перепета он летает 
Заводная он не знает 
Как поётся только сидя 

Золотая он летает 
Были в силе заманили 
Жили мимо закатает 
Так поётся только молча 




Еженедельник 

Важное: не забыть лечь спать. 
Неважное записано в еженедельник 
Смотри на мир, белеющий как кровать, 
Постеленный в сумерках под сочельник. 

Граница, делящая небо и грусть 
Не заперта - взглядом ищу отмычку 
Отдаю себе отчёт - это ученичество, 
Хотя не знаю, чему и зачем учусь. 

Лишь улыбаюсь воспоминаниям 
О том, что на самом-то деле белое: 
Как, пятилетняя, говорю маме я - 
"Если б не мультики, лучше б меня не было". 

Ищу зазор между снегом и мной 
И понимаю: одно и то же мы: 
Снег горизонтальной лежит стеной, 
Я с каждой смертью на жизнь моложе. 

И эта картина стоячих волн 
Красива, словно походка смерти. 
Кто бы ты ни был, куда б ни шёл, 
Ты неподвижен - ты ось круговерти. 

В груди есть точка - она стоит 
Как этот снег и вот эти сумерки, 
Как это окно и пустынный вид 
Мира, где кроме тебя, все умерли. 

А ты бессмертен, ибо ты бог, 
Всё можешь, хоть разве от этого легче, 
Ты встаёшь и хочешь шагнуть за порог - 
Вовне - к пустому листу навстречу. 

Оставить следы, немоту истоптать, 
Создать подобие мира и краски, 
Упасть как печать, возмутить, раскатать - 
Физиономия снега бесстрастна. 

Ему всё равно, его в самом деле нет, 
Не важно, что холодно в нём коленам, 
Какая там истина - даже снег 
Во тьме - белый и чёрный одновременно... 




Утро 

Наступает утро 
Тогда, когда кончается ночь 
И ночные сторожа ложатся спать 
Дворники смывают с асфальта кровь 
Тех, кто учился летать 
В школу бредут сонные ноги 
Трамваи лежат на боку 
Статуи мудрых закутаны в тоги 
На полпути к кабаку 
И к станку 
И только Логосу ску- 
Шно. 




Баклажаны 

Ветераны фиолетовых баклажанов 
Сворачивают за один и тот же угол 
Где пустоту разливают в бутылки 
Они заглатывают стеклянные горлышки 
Глаза их прозрачны как хрусталь 
Головы навылет прострелены жаждой 
Я вижу сквозь их дырявые тела 
Они тоже когда-то были ангелами 
Сзади девочка с бидоном без молока 
Она умерла ещё прошлой ночью 
Бездомные собаки живее следов 
Но за молоко плачены деньги 
Можно попасть в стакан, даже разбитый 
Вытереть пот шершавой стеной ветра 
Идти незачем просто надо держать равновесие 
Ты-то идёшь прямо это земля качается 
Ты умеешь быть краской на реальности 
Осталось найти того, кому это нужно 
Тетрадь захлопнулась а потом устала 
Ноги пошли вопреки горю 
Всем петь песни - такова задача 
Куплеты повторяются и цвета заодно 
Танцевать несмотря ни на что 
Тогда расцветут мозаики смысла 
Учителя тоже плачут 
Никто не верит что мы - маленькие дети 
Нарисуй себя на деньгах 
Это достойная глупость на сегодняшний день 
Рифлёная поверхность смеха 
Щекочет подошвы живых мертвецов 
Трудно вписаться сразу двумя телами 
В блюзовый квадрат двери 
Андрогины запинаются о тепло 
Менты засовывают пьяниц в коробки 
В узкий проём игольного ушка 
Это никому не поможет 




Тайники ликованья 

Загляни в тайники моего ликованья, 
Я живу между двух твоих рук. 
Отвернись, я стесняюсь узнать эти тайны, 
Тайнознание - участь старух. 
В дырки времени сыплется солнечный ветер, 
Обветшала обёртка сих дней, 
Нынче платье реальности - драные сети 
И мы страшно запутались в ней. 
И смеются секунды над глупостью стрелок 
Словно свежий узнав анекдот. 
Мы, гуляя над бездной, букашечно мелки, 
Изо рта не надышимся в рот. 
Расстегни свои рёбра, там птица томится, 
Бьётся, встретиться хочет с моей. 
Мы на плоть нанесли свои белые лица 
И считаем - так Богу видней. 




Семь покрывал 

Было у Майи семь покрывал: 
Стороны света, зенит и надир. 
Кто покрывала те разрывал, 
Тот замечал, что мир наш из дыр. 

Было семь тел снаружи меня, 
Я их носила как будто наряд, 
Новое тело для каждого дня. 
Я надевала неделю подряд. 

Было у Майи семь танцев для нас - 
Время, пространство, рождение, смерть, 
Горе, любовь, богатство и власть - 
Пляшем и пляшем - не уцелеть. 




Великий Квадрат 

Я слышу, как вращается земля 
И на моих костях восходят травы. 
Недолговечны хищные дубравы, 
Недолговечны вещные поля. 
Весь этот блеск, мне не принадлежащий, 
Я созерцаю слишком долгим днём. 
Прекрасен мир, и плачу я о нём, 
И сгнил меня качавший утлый ящик. 
Над гробовой доскою нет жилья, 
Я без границ теперь - то поле боя. 
Моя война последняя - с собою 
И побеждаю в ней то я, то я. 
Отпали декорации из слов - 
Иллюзии богатства и утраты, 
И я в углу Великого Квадрата, 
Который, как известно, без углов. 




Праздновать жизнь 

Мои руки празднуют жизнь 
Мои ноги празднуют жизнь 
Мои очи празднуют жизнь 
Моё тело празднует жизнь 

Праздновать смерть некому 




Флейтист 

Голый флейтист 
Взлетающий ввысь 
То, что ты вчера умер 
Это лишь сон, очнись. 
Флейтовый свист, 
Чарующий крыс, 
Ты убежал из тела 
Это лишь сон, очнись. 




Акростихи-хайку 

(Акростихи: стихи, в которых из первых букв 
строчек составляются слова. 
Хайку: японское трёхстишие). 

Воскликну я 
Акростихи узрев: 
Хорошо! 

Очень трудно, но 
Лёгких путей не ищу: 
Ясно, как меня зовут. 

Потерялся в дороге ик 
Уж другой путь к выходу найден 
Каково теперь его имя? 

Мог ли Винни-Пух 
Ёмкость из-под этого подарить 
Другу своему Ослику Иа? 

Несколько дев длинноногих 
Едущих мимо завлекают 
Только мы им ответим. 

Сгустилась темнота 
Перед нашими окнами 
Искать себе занятие поздно. 

Гуси-лебеди, 
А ну-ка, скажите, 
Можете помолчать немного? 

Собрался рубить 
Удобно сидя на ветке 
Как бы не упасть... 

Робко насыпаю в тарелку 
И языком пробую 
Сготовил ты мне что сегодня? 

Пока на него опираемся 
Однозначно не можем сказать: 
Летать умеем ли? 

Говоришь, не забудешь, 
Однако не могу сказать 
Долго ль живёт твоя правда? 

Прокипяти хорошенько воду 
А теперь посмотри внимательно: 
Разве в учебниках не пишут, что он невидим? 




Ответ на письмо 

Ваши письма поэтичны 
Вы наверное поэт 
А душа такая птичья 
Ну а тела просто нет 




Деревенское 

Я из воды дышу руками 
Свои труды пишу стихами 
В деревне меж собак 
Нелепо то и глупо это 
Но так приятно быть поэтом 
Приятнее чем так 

Скребётся мышь почти что в ухе 
Любимый мой слегка не в духе 
Несёт воды ведро 
Дорожку ручки голубую 
Сквозь лабиринт из букв веду я 
И путаю хитро 

К чему существовать заочно? 
Стихи я сочиняю ночью 
Зато летаю днём 
Набьём подушки разнотравьем 
Раз нет границ меж сном и явью 
То пополам заснём 

Сквозь потолок сияет небо 
Творю стихии, будто требы 
Чернилами кроплю 
Мы спим - и видим: лист бумаги 
На коем я слагаю саги 
И то, что я не сплю 




Мой маленький Мяу

Мой маленький Мяу 
Покинул меняу 
И мне не сказал ничего. 
Мой маленький Мяу 
Меня не обняу 
И я не обняу его. 

Во мне поселилась 
Какая-то бяка - 
Такая, что хочется 
Плакать и плакать 
И в слякоть мяукать 
Печальные звуки 
О маленьком Мяу скорбя. 

Когда же придёт он, 
Фырча и сопяу, 
И ткнётся мне в ухо: 
"Я так тебя мяу!" 
Ему по секрету 
Скажу я вот это: 
"И я очень мяу тебя!" 




Имярек 

Человек Человекович Человеков 
Имярек Имярекович Имяреков 
Его некому полюбить 
Ни король ни мертвец ни аптекарь - 
Такой неприкаянный некто 
Такой невзрачный на вид 

Две подружки - мама и смерть. 
На кого нужнее смотреть? 




Игра в кости 

Меня много раз хотели съесть 
И много раз удавалось, 
Но что-то во мне несъедобное есть, 
Может статься, это усталость. 

Реальность сидит у меня за столом. 
А меня, как всегда, нет дома. 
Я вижу ваш мир покрытой стеклом 
Картинкою из альбома. 

Но кто-то стучится в рёбра ко мне, 
Хоть я ничего не слышу, 
Что-то торчит у меня в спине, 
Что-то капает в крышу. 

Я много раз умерла и порой 
К краям подходила близко, 
Но вновь увлекалась людскою игрой 
В ярость азарта и риска. 

Скафандры менялись, вершились дела, 
Тела обнимались с телами, 
Я вновь умирала, но дальше не шла, 
Опять возвращалась в пламя. 

Летели миры в процессе игры 
Я всё, что могла, испытала 
Но знала, что этой больной мишуры 
Всегда будет мало и мало. 

Пора остановку сделать в пути 
Спасибо реальности-гостье. 
Я многим была, я готова уйти 
Игра, не бросай мои кости! 




Секс 

Любимый поил меня своей кровью 
Волосы шевелились от любви 
Я в летней бледной коже 
Забывала своё имя всё глубже 
Его мраморные взгляды 
Сшивали во мне лево и право 
Он вспоминал себя женщиной 
И сумерки никак не наступали 
На одной ноге стоял Бог 
Лягушки громко целовались 
Минуты переворачивались как монеты 
И смерть оставалась так близко как одежда 
Я подарила ему свой третий глаз 
Он и так умеет превращаться в дерево 
Он выбросил в окно свои пальцы 
Теперь будем вместе летать лёжа 




Любовь 

Кувшин полный дежавю 
Летел со стола уже множество лет 
А мы одетые в свои разноцветные смерти 
Снились друг другу танцующими 
На груди росли флейты 
Слишком высокого роста 
Настоящее становилось горячим 
Дыхание выворачивалось как внезапность 
Есть много способов победы 
Например шагать сосредоточенно 
Через край где не бывает забора 
Но и у звуков есть крылья и жабры 
Мы так долго на земле 
Считаем любовные движения 
Что бесконечность уже повторялась 




Оргазм 

На моих глазах растёт трава, 
Твои ладони приросли к моей груди, 
Твои кости провалились сквозь мой скелет 
Мы слишком долго любили друг друга. 
Где-то бродят наши имена 
Где-то время имеет власть над плотью 
Мы были теми, кем больше не станем 
Великая любовь не проходит бесследно 
Ветер расчёсывал зелёные пряди растений 
Когда мы были друг другом 
Так будет и дальше, только ветер мы выдумаем новый 
Теперь нам всё можно 
Ничего не страшно, потому что нас нет 





Пешка 

Он пешкою был в игре чёрно-белой 
И безгрешно служил королю, 
Он так неумело старался быть целым, 
Что все скинулись по рублю. 
Он так сиротливо смотрелся счастливым, 
Что заплакали даже враги, 
Он так одиноко боролся с пороком, 
Что, одетый, казался нагим. 




Написанное в старой бане 

Хлопоты быта в избитых видах, 
За вдох-новением должен быть выдох, 
То, что вошло, уже ищет выход - 
Так зарождается завтра. 
Как-то вокруг неприлично тихо: 
Хоть бы петарда или шутиха, 
А ведь событье - рождение стиха - 
Достойно битья в литавры! 

Время трещит не в часах, а в печке, 
Нам-то казалось, что время вечно, 
А побежали ему навстречу - 
Оно увернулось за угол. 
Кто не умеет играть на баяне 
В смысле - баять, не боясь осмеянья, 
Тот нынче греется в старой бане, 
Хоть в ней не жарко, а жалко. 

Книжка пролистана наполовину, 
Ручку из пыли карманной вынув 
Я расслабляю одежд горловину, 
Чтобы дышать спонтанней. 
Что-то в желудке булькает скромно, 
Напоминает утроба: умрём, но 
Шелестом в ямочке подъяремной 
Нежно сигналит тайна. 

Стихи прилетают сначала немыми, 
Смысл обнажённый рядится в имя, 
И, облачась именами земными, 
Строчки приносят смертным 
То, что им небо с собой надавало: 
Яйцо - многомерный контур овала, 
Линии кожи, и божьи лекала, 
И прочую музыку сферы. 

Где-то тела шелестят по орбитам, - 
Тут-то планета, где время бито, 
Где только хлопоты верного быта 
Учат тому, что ясно. 
Я подметаю в остывшей бане, 
Я только точка на Божьем плане, 
Я стеклецо в сотворяющей длани, 
Осколок мозаичной краски. 




Буквы 

Вот мальчик идёт: он и горд и растерян, 
Он птице отдал свои крылья и перья, 
Он выглядит хитрым, как все подмастерья, 
И мечется жестами рук. 
Коверкает звуки истасканной песни, 
Извёсткой марает пролёты меж лестниц, 
Рисует три буквы, чей оттиск известней, 
Чем множество умных наук. 

А я же - не лучше - на графику звука 
Нелепо взираю, как странную штуку, 
И вот, воздевая дрожащую руку, 
Вонзаю стило в пустоту. 
О радостный ужас листа нежилого! 
Ну хоть бы помарка, зацепка ли, слово, 
Как страшно с удилищем сим словоловным 
Бывать проводящей черту! 

Абрисы фонем образцово-бесстрастны, 
Они как актрисы, надевшие маски, 
Убьют вас, прославят, одарят богатством, 
И всё ж не укажут проём 
Туда, где все смыслы открыты бесстыдно, 
Влеченья забыты и битвы - не битвы, 
И знак на листе ничего не сулит вам, 
Пустой в изобильи своём. 

Нет цели стреле, направления ветру, 
Нет формы и цвета, походки и метра, 
И семени нет, сердцевины и цедры, 
И плод апельсина не тут. 
Вам хочется песен - их есть у поэта 
И нету. Зато есть столбцы, и приметы, 
И стрелки намёков неясные в Лету 
И к судьям пристрастным ведут. 

Убавьте свой пыл, заместители Бога! 
Не всяк приручает строку-недотрогу, 
Не вы, а она изучает вас строго, 
Взирая сквозь воздух земной. 
Безумные речи лишь кажутся странны 
Тому, кому слышать пока ещё рано: 
Прессованный смысл открывается пряно 
Тому, кто не болен виной. 

Дрожаще и смело плету паутину, 
Отточенный кончик движеньем картинным 
Заходит в белёной бумаги рутину, 
Пронзив безымянную мглу. 
И делают руки, хоть очи боятся - 
Ведь прост вышивальщика труд и паяца: 
Лишь жестом, неясно стремящимся к танцу, 
Внедрить чрез холстину иглу. 

И всё мимоходом в пути именуя, 
Сопя, с головой погружаюсь в игру я, 
Кусаю от яблока, вкус его всуе 
Почти не заметив совсем. 
Реальность - такая условная штука, 
Шаг внутрь - и в грудине не слышится стука. 
Ни рук, ни разлук, ни порока, ни скуки, 
А яблоко после я съем. 

Случилось письмо. Ни к кому, ни куда-то, 
Под ним не поставлю ни подпись, ни дату, 
Печать почтальона сургучно не вжата, 
Верёвкой не связан конверт. 
Куда я пойду после этого шага? 
Не терпит неясности толща бумаги! 
Размашистой точкой прорвав свою сагу 
Закончу на том круговерть 
Длиннейшей из письменных черт. 




Звуки 

И вот стихи. Лист бел был - сели птицы, 
Топтали и клевали белизну, 
Осталась вязь следов на белом ситце - 
Не выдержу, вползу, на вкус лизну. 

Вот гласный звук - иии-ооо - в нём бездна смысла, 
Он тянется, вибрирует, живёт, 
Пупырчатый, овальный, жёлтый, кислый... 
Лимон! - вы догадались - дольку в рот. 

Сердечным стал он, бывший бесконечным, 
Его обставили мы рамками игры, 
Он отделился от своей пра-речи 
И округлился плотью кожуры. 

Ещё не всё - вот звуки есть земные, 
Скребущие по почве животом, 
Они - следы настойчивых рептилий 
Что выросли в двуногих нас потом. 

Согласные - как рамки и коробки, 
Плетёные корзинки, пузырьки: 
Шипят, свистят. Настойчивы и робки, 
Пружинисты внутри сидят зверьки. 

Мы выстроили домик из объёмов, 
Их обрамив границами фонем, 
Живут мерцания в изображеньи дома, 
А смысл пока неясен, так как нем... 




Левые правые 

Вино и лимон они взяли с собой 
Направив на гору познания весть 
Их левые ноги писали: любовь 
Их правые ноги были не здесь 

Их лица склонились но крылья взошли 
Ростками того что не каждый поймёт 
Их левые ноги были в пыли 
Их правые ноги искали уход 

В пути они встретили тех мертвецов 
Что ждут подаянья с простёртой рукой 
Их левые руки искали восход 
Их правые руки дарили покой 

Звучанье частот чужой широты 
Измяло морщинки на твёрдых щеках 
Их левые стороны были чисты 
Их правые стороны ведали страх 

Вот так они ведали то чего нет 
Не зная что шаг это лишь колесо 
Их правые стороны умерли в свет 
Их левые стороны встретили всё 




Январь 

Итак, январь. На грани двух годов 
Баланс держу, как на тугой верёвке, 
Исчезнуть прежний год почти готов, 
А я не знаю, рада ли обновке. 

Я счастлива - то тихо, то навзрыд, 
Всё помня, что со мной недавно было. 
Теперь не знаю, что мне новь сулит 
И стоит ли менять на шило мыло? 

Остаться во вчера? Красивый бред, 
Но нашего согласья не спросили 
Те силы, что дают зелёный свет, 
Отмашку и свисток для новой мили. 

А мы трусливо не спешим вперёд, 
Мы счастливы: зачем нам перемены? 
Но этот год ушёл, как всё уйдёт, 
И пропадёт в архивах постепенно. 

Пройдёт как снег, испишется как мел, 
И как вино до донышка допьётся: 
Таков удел любых из наших дел - 
Ведь нет неисчерпаемых колодцев. 

А мы хотим быть теми, кем нельзя, 
Остаться молодыми и пустыми, 
И лишь мечтать: мы принцы и князья, 
Мы имениты, но забыли имя. 

Не слышать хода механизма дней, 
Избегнуть и потери и старенья 
И, встретив смерть, раскланиваться с ней 
Как с бабушкой чужой - без уваженья. 

Не трепетать от башенных часов, 
Листающих своей певучей медью 
Весь постраничный список голосов 
Любимых, посторонних и соседей. 

Весь этот наш убогий капитал, 
Так бережно накопленный и скупо, - 
Всего лишь сон, который напитал 
Нас ложной пищей, иллюзорным супом. 

И что не сон? И что не прах и тлен? 
Что смерть не съест и срок не обесценит? 
Что неизменно среди всех измен, 
Неукрадимо, недоступно тленью? 


Так ночь близка, так близок Новый Год 
И Дед Мороз уже несёт подарки... 
Кружится конфетти и хоровод, 
А мы в костюмах с масками - и с чаркой. 

Играем роли - ёжиков и львов, 
Шутов, певцов, царей, простолюдинов, - 
Костюмы прирастают силой швов, 
А в рюмках времена пьянят как вина. 

Испей минуты, дни, года, века, 
Они кружат и отшибают разум. 
Взгляни - твоя ли у тебя рука? 
И ты ли - ты - пока горишь в экстазе? 

Итак, я счастлива. Наркотик сладок мне. 
Мне жаль расстаться с этим упоеньем, 
Но подлая кукушка на стене 
Всё мечется взволнованною тенью... 


Словесность - математика. Плюс слог 
И минус смысл - и всё же получилась 
Обновка для ума: смешливый Бог 
Вновь милость шлёт и не корит за хилость. 

За лень и сон, за руны на снегу - 
Черты, не прорисованные глубже... 
Вчерне живём и втуне на бегу 
Следами испещряем землю вчуже. 

Лишь стрелки, рассекая полотно, 
Зачем-то жизни ткань на части режут. 
Мы спим и видим сон, нам всё равно, 
О, не будите нас убийством нежным! 




Зрение 

Сегодня зрение какое-то иное. 
Снега слепят, синицы шелестят. 
Мой дом - ветхозаветное каноэ - 
Скользит по фону как-то вбок и вспять. 

И хочется идти и помнить детство 
Всё вдаль и вдаль, как птица в пустоте, 
Шагами попирая фона девство 
Быть одинокой кистью на листе. 

Расфокусируй. Наведи на резкость - 
И пустота ещё пустей вдвойне. 
И нет меня. И нет печалей детских, 
Что с нынешнею славой наравне. 

Ведя следы из ныне до иного, 
Горжусь, как самоучка-каллиграф 
Ничто не старо. Но ничто не ново. 
Ничто - во всём, чего достанет взгляд. 




Сонет о сухоцветах 

Застыли сухоцветы, будто кости, - 
Прекрасные в своём презреньи к тлену. 
Их беззащитно-вычурные ости 
Торчат в снегу, где вязну по колено. 

Так скромно и с достоинством свой жребий 
Нести порой присуще старым девам: 
Казалось бы, бесплодны их посевы 
И доли у любви уже не требуй. 

Но семена, увядшие в их лонах, 
Другой росток дадут - не в этом мире, 
По истеченьи их годов преклонных 
Сойдут снега иллюзий и кумирен, 

И примет смерть их высохшие члены, 
И будет им росток другой - нетленный. 




Умри на бис 

Умри на бис, красивая актриса, 
Ещё раз вниз - на доски, на цветы - 
Старухи сухи не дождутся биса: 
В их смерти нет изящной красоты. 

Ты, как венок сонетов, совершенна, 
Перекликаясь позою с судьбой 
Сначала падаешь на узкие колена - 
И восклицает горестный гобой. 

Потом, воздев извилистые руки, 
Ты всех прощаешь. Скрипка голосит 
Скрипачка, некрасивая от муки, 
Сквозною темой смерти нам грозит. 

В тот миг никто не смеет к гардеробу 
Спешить, чтоб взять пальто без суеты! 
Ты умоляешь милого ко гробу 
Собрать свои любимые цветы. 

Конечно, он согласен! Дорогая! 
Не умирай! Но вдруг в оркестре дробь, 
Литавры гром ужасный изрыгают 
И струны мелкой трелью бьёт озноб. 

Ты валишься подстреленной пернатой, 
В оркестре пауза - и слышен тела стук. 
К автографам сбегаются фанаты, 
Дан занавес - и ты живая вдруг. 

Цветы, записки, гром аплодисментов, 
Оркестр сияет темою любви... 
Для этих вот томительных моментов 
И властвуют актрисы над людьми. 

Потом уйдут в гримёрку оркестранты, 
И выстроится очередь в фойе... 
И лишь сама ты скажешь - очень странно 
Мне действо театральное сие. 




Мастер Смерти 

Существа его звали - Мастер Смерти 
Он был близко знаком с Той, за левым плечом. 
С той, что просто молчит и никем не вертит, 
Но близка нам больше, чем кто-то ещё. 

С той серьёзной и не понимающей шуток, 
С той бессонной самой, но сулящей сон, 
С той, чей лик каждый миг то красив, то жуток, 
Говорящей любому, что он есть он. 

Был знаком он, но не был запанибрата, 
Он умел уважать и знал цену вещам. 
Изменяет свой вес и объём многократно 
Всё в присутствии той, что сама нища. 

Слишком мало богатств сохраняет цену, 
Отразившись в её прямых зеркалах, 
Но зато в песок превращаются цепи 
И иллюзии стен рассыпаются в прах. 

Он учил тому, что любой есть воин, 
Его главный враг и противник - он сам, 
Кто себя победит - тот станет собою, 
А кто Сам - тому ни к чему чудеса. 

Зажигание взглядом, движенье предметов - 
Это фокусы, чтоб развлекать детей, 
Соблазнять девиц, вдохновлять поэтов, 
И для прочих нелепых пред смертью затей. 

Есть одна дорога - вперёд и прямо, 
Есть одна любовь - к свободе от пут. 
Посмотри под ногой - там череп Адама - 
Даже он погиб, хотя очень был крут. 

Существа не знали, как он был счастлив 
Быть всегда иным, чем момент назад, 
Никогда не спать, не кататься в масле, 
Не владеть ничем, но всегда играть. 

И считать себя много лет как мёртвым, 
Потому не должным жить так как все, 
Раз ты умер - ты срама не имешь тоже, 
И никто тебя не загонит в сеть. 

И когда Она косить приходила, 
То брала лишь тех, кто был жизнью пьян, 
Кто цеплялся за суеты стропило 
И набитый цветной бумагой карман. 

Урожай состоял лишь из тех, кто думал, 
Что владеет всем, не поняв, что нищ, 
Кто считает площади, ставки, суммы 
И не видит, как вниз летит кирпич. 

Но ему она тоже не улыбалась, 
Не считая вечной улыбки костей 
Ведь он был чужим, и к чему тут жалость? 
И он сам - не кланялся даже ей. 





Попософия 

Попа - лицо человека, - сказал однажды Сенека. 
Без попы - неясно, кто ты, - сказал в ответ Аристотель. 
Оглянись на попу назад! И у Сократа есть попа, брат! 
Хотел бы я быть Попенгауэр! - воскликнул вслух Шопенгауэр. 
К попе у нас нет вопросов! - Спинозе сказал Ломоносов. 
Это то, что спины пониже, - замечено Фридрихом Ницше. 
Здоровой попе все рады! - сказано у Гиппократа. 
Держи попу в холе и неге, - потомкам советовал Гегель. 
Цитирую Эпикура: наша попа - наша натура! 
Попа важна, как и сердце! - часто подчёркивал Герцен. 
За попу душа болит, - тяжко вздыхал Гераклит. 
Обращайся ты с попой ласково! - наказывала Блаватская. 
Попой верти веселей! - Галилео кричал Галилей. 
Без попы - ни рыба ни мясо, - Энгельс сказали с Марксом. 
Всё попа, иное - потом, - задумчиво молвил Платон. 
Без попы сидеть было б трудно! - добавил Джордано Бруно. 
Голове, - говорил Коперник, - попа совсем не соперник! 
Тема попы навязла в зубах! - брюзжал старина Фейербах. 
Попа - друг человека, - говаривал Фрэнсис Бэкон 
Без попы не стоит и жить, - писал Демокриту Эвклид. 
Не меняют попы хозяев, - тонко подметил Бердяев. 
Хорошая попа - талант! - заявил уверенно Кант. 
У кого попа есть - тот надеется! - гласит уравнение Лейбница. 
Из попы исходит бедро! - заметил Дени Дидро. 
Мэри Поппинс - мой идеал! - ещё Лобачевский писал. 
Свою попу понять сумей ты! - заповедь Зигмунда Фрейда. 
Всегда с нами попа идёт - сказал древний грек Геродот. 
Не люблю я этот поп-арт! - ворчал геометр Декарт. 
Поп-музыка - это низко, - Франциск заявил Асизский. 
О май попа, май дарлинг! - вскричал англичанин Дарвин. 
С попой жить веселее, - химик сказал Менделеев. 
Как жить, если попы нет? - задал вопрос Архимед. 
Доказал Пифагор теорему: всегда наша попа там, где мы. 




* * *

Очень хочется написать что-то нужное людям. 
Им, конечно, на это плевать, но всё-таки хуже не будет. 
Доказано всё и ясно, бумага и ручка согласны, 
Осталось только сложить буковки в миражи, 
Бублики и крючочки, петельки, дырки и точки - 
Три, четыре, пять! Только с чего начать? 
 
 
 
 
***

быстротечность, мимолётность, бесконечность, окрылённость, 
безрассудность, фееричность, необъятность, поэтичность, 
уникальность, артистичность, утончённость, мелодичность, 
переменчивость, наивность, увлечённость, неразрывность, 
недосказанность, бесцельность, иллюзорность, беспредельность, 
ненадёжность,  нерешённость, нелогичность, искушённость, 
недоверчивость, безличность, беспредметность, ироничность, 
неуверенность, бесплодность, обречённость, безысходность, 
неизменность, напряжённость, неизбежность, неуклонность, 
бесполезность, невозможность, беспощадность, непреложность, 
неожиданность, непрочность, неоконченность... 
 




Средневековая песенка о диалектичности мира

Я плачу от удачи, блуждаю меж трёх сосен, 
Прощаюсь на минуту, теряюсь навсегда, 
Что не имею - трачу, суюсь, куда не просят, 
Сажусь в ушедший поезд и еду не туда. 
Господи мой, что ж это снова будет со мной? 
Прошу у нищих пищи, даю богатым злата, 
Пою перед глухими, танцую для слепцов, 
Сдаюсь перед игрою, играю после мата, 
Скрываю свое имя, бегу на каждый зов. 
Господи мой, что ж это снова будет со мной? 
Топлю водою печку, кормлю капустой волка, 
Выпалываю семя, сажаю сорняки, 
Случайно получаю, работаю без толку, 
От радости страдаю и веселюсь с тоски. 
Господи мой, что ж это снова будет со мной? 
В обносках, но в алмазах, в короне, но без свиты, 
Братаюсь с первым встречным, не узнаю своих, 
Прошу у пленной рыбки разбитого корыта, 
А получаю царство, коня и этот стих! 
Господи мой, что ж это снова будет со мной? 




***

Меня не купить ни деньгами ни властью, 
Меня не купить ни любовью ни жалостью. 
А обмануть - очень просто и легче нет - 
Я очень доверчива, очень доверчива... 



 
***
Кого-то слишком я люблю, 
А кем-то зря пренебрегаю, 
Кого-то еле я терплю, 
А остальных совсем не знаю. 
Любая крайность мне - во грех, 
А я легко хожу по краю - 
Люблю, терплю и знаю всех 
А вот себя - совсем не знаю... 
 



Альт

У него в юности был альт, 
Но он разбил его об асфальт, 
Взамен него появился бас, 
И он говорит им "фас!" 
Псы его знают приёмы ушу, 
Но вместо "кия!" кричат "укушу!", 
Он носит пуговицы со своим портретом, 
Его в ресторанах зовут поэтом, 
На обшлагах его белых пальто - 
Автографы местных ментов, 
Но сам он никто - 
И знает об этом. 
 



***

Я всё ещё готовлю на двоих, 
Хоть мой тебе уже не нужен ужин, 
И завтрака не будет даже завтра, 
И ужинать я буду до утра. 
Ты сыт по горло, ты совсем не псих, 
Тебе нет смысла быть мне недомужем, 
Предателем себя ты не считаешь, 
Ты просто стал не тем, кем был вчера. 
И что с того, что время изменилось? 
Меняются не только времена, 
И небеса сменяют гнев на милость, 
Ну а измена? - я же не жена... 
 



***

Игру начать, заране проиграв, 
Когда противник - шулер и пройдоха, 
Когда твой враг в любой неправде прав, - 
Довольно смело и не так уж плохо! 
 



***

Дервиш любит свою вошь - тихо шепчет "ешь!" ей, 
Жуй меня, живая тварь, я ничтожен, грешен, 
Я нечёсан, я помят, я немыт-нечищен. 
Я люблю свой личный ад - для тебя быть пищей. 
Дервиш любит свою вещь, любит быть губимым. 
Боль ему нужна как роль в сложной пантомиме. 
Дервиш кожу вше суёт - жри, и ложь и жрица! 
Уважает ложь народ, только вшей боится. 
 




***

Я устала как мёртвый индеец 
Голова так права без мозгов 
Я уже ни на что не надеюсь 
Потому что достигла всего. 
Не стреляйте в индейцев убитых 
Мы прекрасным видением сыты 
Мы мертвее великой травы. 
Мы вчерашнее бывших живых. 


 

***

Да, я знала то, что нож режет, 
Но не ведала, что так больно. 
Отдаю тебе твою нежность, 
Возврати и мне мою волю. 
Я пою, а что тебе песни? 
Только блажь, сухой травы ости, 
На земле ты навсегда местный, 
Ну а я на ней навек гостья. 
Твой портрет в моих зрачках мечен, 
Силуэт в моих силках пойман, 
Уходи, мне без тебя легче, 
Без тебя с тобою быть мне не стоит. 
Ты свободен от моей силы, 
Возврати в обмен мою слабость. 
И о том, что мы с тобой были, 
В книге былей забели запись. 
 



***

Узелок кармы завязывается так: 
Проходишь вокруг человека, 
Сквозь него, 
Пытаешься уйти прочь... 
Ой 
 



Сочинение

У кысы полосатые бока. 
Она мягка и капельку дика. 
Но не за это я её люблю. 
А просто так. Заместо мужика. 
 



***

Мы нет или нас есть? 
Ответ не знает никто. 
Когда мы уходим, то 
Вор вырывает след. 
Мы нет или нас есть? 
Ответ заставляет ждать - 
Кто-то захочет есть, 
А хлеб его вырвет тать. 
Нас есть или мы нет? 
С тех пор продолжается спор - 
Люди смотрят на свет, 
А глаза их ворует вор. 
Сегодня был ветер, а завтра был снег, 
Сегодня был вечер, а завтра нас нет, 
Сегодня нас есть, а завтра мы нет. 
 



***

Доставайте кроликов из шляпов, 
Ухватив рукой за пару ух, 
Беленьких, дрожащих, многолапых, 
Красноносых, мягоньких, как пух. 
Доставайте кроликов из банок, 
Книжек, чемоданов и корзин, 
Из ботинок, зонтиков, карманов 
Или из-за пазух у разинь. 
Доставайте также из кастрюлек, 
Тапок, чемоданов, кошельков, 
Шапок, саквояжей, ридикюлей, 
Из собачьих будок и носков. 
И сбегутся с лавочек старушки, 
Погрозит будильником вахтёр, 
Побросают тётки побрякушки, 
У дедов погаснет "беломор". 
Милиционер забросит китель, 
Продавец забудет магазин, 
Только никому не говорите 
То, что кролик всё равно один! 
Все расстроятся, пожалуй, жутко, 
Засмеют вас, если не побьют, 
Все хотят ведь верить, что не в шутку 
Кроликов из шляпов достают! 
 



***

Он говорит: 
- Сейчас есть пять вариантов развития событий: 
Мы идём к тебе. 
Мы едем ко мне. 
Ты поднимаешься к себе одна. 
Мы сидим в машине. 
- А какой пятый? 
- Бегаем вокруг машины. 
Есть ещё шестой. 
Ты расстёгиваешь своё жёлтое пальто, 
И я катаю тебя на крыше машины вокруг дома. 
Спрашиваю: 
- А зачем пальто расстёгивать? 
 



***

Та, что одета в красное - 
Опасная и страстная, 
Та, что одета в чёрное - 
Печалью удручённая, 
Та, что одета в синее - 
Стильная и сильная, 
Та, что одета в белое - 
Невинная и целая. 
Та, что одета в серое - 
Толковая и верная, 
Одета в фиолетовое - 
Ветер в голове твоей, 
А в крапинку с цветочками, 
Зигзагами, крючочками, 
Спиралями, овалами, 
Углами одичалыми, 
Вне логики шитья - 
Смотрите. Это я. 
 



***

Голая голень всегда смущала мой ум, 
Она очень часто кралась за моею спиной, 
Когда я слышал вдали подозрительный шум, 
Я знал - это голая голень пришла за мной. 
Она заходила за мной в магазин и в собес, 
Она мне мигала с намёком из-за угла, 
И даже однажды, когда я совсем исчез, 
Она всё равно бессовестно где-то была! 
 



Стишки

Стишки мои - игрушки, 
Смешки мои - хлопушки, 
Танцую для отдушки, 
А не для души. 
Кладу в мешки петрушку, 
А там поют кукушки, 
А там мяучат сушки 
И хнычут камыши. 
И шепчут мне на ушко 
И вьют как коноплю, 
А я обычно трушу 
Сказать, что я люблю! 


 
Эпилог-автоответчик

Я очень рада видеть вас и слышать, 
Я б вас хотела вывязать и вышить, 
Люблю вас ниже пояса и выше, 
Неважно, хоть с лица, хоть со спины. 
Звоните мне, кричите и пишите, 
Спешите, прибегайте и дружите, 
Для головокружительных событий 
Будильники всегда заведены! 
 



***

Странная это тяга - 
Ручкой марать бумагу... 
 


***

Чиновник чинит препоны, 
А мы их опять ломаем, 
А он их заново чинит, 
Зачинщиков бьют ОМОНы. 
Да здравствует всякое мая, 
Где личностей бьют личины - 
Мы знаем, за что страдаем, 
А их повышают в чине! 


 
Русский блюз

Красавец в блюзовой шляпе был до смешного крутым, 
Шагами свингующей цапли струился изящно, как мим, 
С Венерой в гитарном футляре он щёлкал тупым носком 
По запаху плачущей гари и голосу виски с песком. 
Он тёк электрическим скатом туннельной рекой под Москвой, 
Футляр его был захватан, но ноты звенели тоской. 
Бросал антикварной старушке рваный на хлеб или гроб, 
И на табло кукушка честь отдавала в лоб. 
Пилой по собачьей будке водил контрабасист, 
Из будки лились прибаутки - блюзовый Бах и Лист. 
Сквозняк с того света - голос в мажоре пониженных нот, 
Песня про то и про это, но это никто не поймёт. 
Трубу целует взаправду губами чёрными А'рмстронг - 
Сгущёнка и кофе в страсти его колдовской жестянки. 
Мы все контужены блюзом и движемся в жизни юзом, 
Любой понемножку лузер и каждый из нас - не тот.
 
 
 
 
Хармс и хармсовед

Был Хармс 
И был хармсовед. 
А Хармс однажды съел велосипед. 
И никак не мог 
Понять хармсовед - 
Зачем было Хармсу есть велосипед? 
Но в свои веды 
Занёс хармсовед: 
"Такого-то числа Хармс съел велосипед". 
Если ты не Хармс, 
А хармсовед, 
Вряд ли ты будешь есть велосипед! 



 
***

У меня есть право руля, 
Но я не правлю рулём корабля. 
У меня есть право на лево, 
Но я не очень-то я. 
У меня, в общем, все права, 
Ну а в частном - едва-едва! 



 
Человечки

Человечки такие странные - 
С утра принимают ванную, 
Бреются или красятся 
И по дорожке колбасятся, 
Слова вспоминая бранные, 
Мечтая зачем-то накваситься. 
Человечки - они как овечки: 
За спасение ставят свечки, 
А на ближнего смотрят волком, 
Так что свечки почти без толку - 
Горят, ни на что не смотря, 
И плавятся втихомолку. 
Человечки такие разные - 
Яблочные и колбасные, 
Чистенькие и измазанные, 
Хорошенькие и так себе, 
Увечные и человечные - 
Думают, что они вечные, 
А на поверку - подложат фанерку 
И быстро под горку на попе, 
А смерть - внизу на гоп-стопе. 



 
Цари и дураки

У царей бывают свои цари, 
А у этих - другие цари внутри, 
А те, кто внутри - без царя в голове, 
Даже если этих голов две. 
А где место царя пропадает зазря, 
Там уже никому нельзя доверять, 
Каждому хочется править державой, 
Каждого душит жаба. 
Оттого на земле всё как-то на так, 
Но у дураков есть тайный главный дурак, 
А у него специальный дурак внутри, 
А может быть даже три. 
И вот этот триумвират 
Чему-то всё время ужасно рад, 
И правит всем светом их тайный главарь, 
Потому что он - явный царь. 
Так что земля стоит на дураках, 
Хотя ей давно угрожает крах, 
Но краха всяко не будет, пока 
Есть ещё тайная власть дурака! 
 



***

Язык болел косноязычьем,
Я потеряла слова нить,
Всем речь моя казалась дичью,
А немота хотела взвыть,
Воззвать с щеки слезой коричной,
Вскричать к молчащему, увы -
Из человека речи вычесть -
Нет способа увидеть личность
В жестикуляции травы 
Я позабыла власть приличий,
Чтоб речь животных ожила,
Я выла, плача и курлыча,
По-волчьи, рыбьи и по-птичьи,
Вживаясь в чуждые обличья,
И слово вдруг произнесла.
Немые люди оглянулись,
И замерла я, стих спугнув,
Достойна ль речь моя их улиц?
Мой смысл достоин ли их букв?
С тех пор брожу одна, сутулясь,
Себя терзаю и лечу,
Слова топчу, как саранчу,
Потом зову, чтобы вернулись,
Владею речью и молчу.
 



Стишки

А он свои стишки печет, как пирожки,
А мне свои рожать, как иглами ежа.
А он в своих стихах укутан, как в мехах,
А я по ним хожу как будто по ножу.
А я свои стихи леплю из чепухи,
Из глины и воды и всякой ерунды,
А он свои растит как будто сталактит,
А я их не ращу, а как грибы, ищу.
Немножко погрызу - и в небо отвезу,
По следу отыщу и в поле отпущу,
Весною разбужу и в землю посажу,
На речке наловлю и снова утоплю.
Он на своих стихах свой человек в верхах, 
На них он едет вдаль и носит как медаль.
Таскает как кастет, вставляет в пистолет, 
А я свои внизу на саночках везу.
А кто поэтом стал - влезай на пьедестал,
Избранник вечных муз, в колоде мечен туз.
А мне стихи милей из всяких там соплей,
Веревочек, гвоздей, неведомых вестей.
Готовлю из стиха уху без петуха,
С вареньем их варю, на праздники дарю.
Зачем же я к стиху впрягаюсь, как в соху?
Как мне писать не лень всю эту дребедень...
 



***

Я чувствую нутром - все кончится добром.
Я знаю позвоночником - 
все кончится, все кончится,
От печени до копчика, от личности до общества -
Я чувствую все в точности, 
что будет и пророчится!
 
 


***

Люблю смешно и бестолково,
Писать хочу - не знаю слова,
Хожу по кругу. Кольцевая.
И снова станцию зеваю.
 
 
 
 
***

Я следы от вещей, как ищейка, разрою,
Я опасно ясна в час, когда меня трое,
Я бы справилась даже спокойно вдвоём
Или встав в одиночку в окна окоём.
Я одна к одному и ещё одна сверху,
Я укутана в крылья редчайшего стерха,
Я опасно спокойна в полёте своём -
Когда трое меня или даже вдвоём.
Я опять разошлась, откровенна не в меру,
Моя внутренность строит из внешних химеру,
Только ты не поймёшь ничего всё равно,
Если даже я мир распишу как панно.
Если даже войду без доспехов и страхов,
И застигну тебя незастёгнутым, мягким,
Вопреки всем моралям тебя захочу -
Ты не будешь со мною, когда я взлечу.
Я люблю наблюдать восхищение взлёта,
Я, как соты, исполнена сладости мёда.
Я опасно нежна, я одна пред тобою.
Знай хотя бы вторую, а третью я скрою...
 
 
 
 
***

Как все двуногие, стою
Ногой во тьме, ногой в раю
И на паях участвую в войне.
Моя красивая тетрадь
Во сне не хочет умирать,
И я пишу нарочно по стене
Каллиграфический отчёт
Про все, что каплет, и течёт,
И плавится, как сладкий мармелад.
Я набираю странный шрифт,
Мой палец клавишами сбит,
А для острастки в буквы вкраплен яд.
 



***

Я в часы залезла спицей, чтобы время повернуть,
Я сплясала чечевицу, но халва закрыла путь,
Одинокие тела бродят около тепла,
И иду я, хохоча, от зубного от врача.
При разделе пирога как не обрести врага?
Я не плачу по ночам - циферблат в моих очах.
Есть вопросы у пипла - что же там, на дне дупла?
Я бы плюнула в ответ, но меня почти что нет.
 



Белый сахар

А как белый сахар на землю ляжет
И собачий хвост веником замашет -
Всыплет скорлупу в манную крупу.
Самый желтый лист ветер сдаст в гербарий,
Лужа под стеклом в чай его заварит,
Туфли шпильку в грудь бабочке воткнут.
Кто поверит, что где-то было лето -
Надевай пальто, да не то,
Там на дне кармана нерваного 
Зашита молитва на потом.
Деды с чердаков детям вынут санки,
Прошлое тепло закатают в банки,
Выстрелят песком прямо в молоко,
Дохлым мотыльком стираных носков,
Сахарным песком - очень далеко...
А как белый сахар на тело мое ляжет
И запляшет по коже дрожь,
А как манный дождь заварит в Питере кашу
Шёпотом подошв,
А как белый край поиграет на гитаре - ты споёшь.
 



Оборотная сторона

У всего есть оборотная сторона.
У оборотной стороны есть 
своя оборотная сторона.
Например, откуда что берётся?
А потом: куда что девается?
 



***

Кто честно песенки поёт, 
Недолго на земле живёт - 
Всегда найдётся где-то тот, 
Кто его вовремя убьёт... 
 



***

Меня любили мужчины, 
Имея на то причины, 
А я любила мужчин 
Без всяких на то причин! 



 
***

Девушка по имени "Купи меня" 
Откликается на щёлканье без имени - 
Цепи Гименея не страшны 
Для местоимения жены. 
 



Собачьи танцы

Собаки любят танцевать 
По десять, восемь и по пять, 
Держась носами за хвосты, 
Дрожа от зверской красоты. 
Щенки, свернувшись в животах, 
Стучатся лапами внутри, 
Танцуют мальчики по три 
И тычут мамкам носом в пах. 
Запястья сук из тростника, 
Глаза миндальные враскос, 
Слепые детки тычут нос 
В примерном поиске соска. 
Они прозрачны как хрусталь, 
Они сладки как пастила, 
Они мохнаты как трава, 
В зубах их светится эмаль. 
Их ласки нежны и смешны, 
Их запахи не помнят зла, 
Их мускулы как дерева 
Под жар-яичницей Луны. 
Они не ведают стыда, 
Наивны их попытки врать, 
В глазах их чистая вода, 
Сердца их учатся летать. 



 
***

Придя домой после тяжких трудов, 
Включаю жевалку для мозгов, 
Но сколько их не пережёвывай, 
Всё вырастают новые! 
 
 
 
 
***

Нас в общем-то заметили, 
Хотя и не ответили, 
Хоть не поговорили, 
Зато обматерили... 
 
 
 
 
***

На зимних кухнях вечный вечер, 
Интеллигенты пьют вино - 
Немеют почки, ноет печень 
И глаз мозолит рюмки дно. 
А утром радио и марши, 
В плохой столовой чёрствый чад, 
Поддельный хлеб, и запах фальши, 
И вымпелы из-за плеча. 
Разводы соли на обужке, 
Синтетик апатичных шуб - 
Лишь ночь за горестной пирушкой 
Скрывает философий глубь, 
Незабываемые мысли, 
Неповторимый тонкий кайф - 
И с лёгким вкусом мазохизма 
Они заваривают чай... 
 
 
 
 
Поезд

Он слишком долго движется сквозь тьму, 
Наоборот - уходит, не приходит, 
Я б поклонилась поясно ему, 
Да как-то неудобно при народе. 
 
 
 
 
Без Флейтиста

Земля осталась без флейтиста 
И ей почти что всё равно, 
На этом месте ныне чисто, 
Помыто и забелено. 
И дворник Время дометает 
Остатки звуков с потолка, 
Твердеет снег, асфальты тают, 
И сыплет чешуя мелка, 
Всё было так легко и мило, 
Где, серебро смешав внутри, 
Он выдувал из флейты мыло 
И костенели пузыри. 
Всё кончилось броска внезапней 
И мягче с крыши кирпича 
Вчера ещё мы с ним встречались, 
То ссорились, а то бренчали, 
Сегодня молча пьем за память 
И на могиле пыль луча. 
 
 
 
 
***

Кто назначен бессмертию, тот прокажён - 
Всё, чего он коснётся, избегнет тлена, 
Я не хочу играть на флейте времён - 
Я люблю флейтиста, но ненавижу флейту! 
 
 
 
 
***

Разумного разбойника, висяща одесную 
В распятницу страстную на пяльцах пятерни, 
Не скрыли плащаницей, не выпустили птицей, 
Чтоб смертью насладиться под дерзкое "распни!" 
 
 
 
 
***

Плакали все, узнав о смерти 
Той, что давно уже предупреждала, 
Хотя все знают, что смерть поэта 
Всегда предсказана и нежданна. 
Кто-то думает - это пролог - 
Я уже написала свой некролог. 
 
 
 
 
***

Во время моих похорон 
В полях были стаи ворон 
В знак того, что была я грешна. 
И только один голубок 
Взлетел, сиротлив и убог, 
В знак, что всё-таки я спасена. 
 
 
 
 
***

Хотелось бы играть 
На чём-нибудь красивом, 
Хотелось бы писать 
О чём-нибудь большом, 
И на своей любви, 
Исчерченной курсивом, 
Пляшу я нагишом, 
Пишу карандашом. 
Я так любила быть 
Картонной королевой, 
И петь про ерунду 
Неясные слова, 
Ещё чуть-чуть - и стать 
Мне многомерной девой, 
Но сердце у меня 
Простого вещества. 
 
 
 
 
Цыганка 

Во рту держала рыбку 
Хрустальная цыганка 
И сердце защемило 
Дверями наготы. 
Оденься, голодранка, 
Нельзя жить наизнанку - 
Стекольщик Армадилло 
Шьёт хрупкие листы. 
Рисует арабески 
Звенящим стеклорезом 
По форме остролиста 
Твоих прекрасных глаз, 
Его движенья точны 
И непорочны точки, 
С тобой он пал бы низко, 
Но только не сейчас. 
Вечерние таксисты 
Как дерево, безлисты, 
Он везут в тупые 
И острые углы, 
Свобода в их квартирах 
Разбита транспортиром, 
Копеечки - мониста, 
Колечки - кандалы. 
Нутро её отверсто, 
И рёбра её - рельсы 
Ключицы - полустанки 
И рюмки - позвонки. 
Летит из улья пуля, 
Кусает за грудину, 
А он глядит слезами 
В босые потолки. 
Стекольщик Броненосец 
Заезженной пластинкой 
Царапает о пулю 
Мишенью на груди... 
Кого цыганка просит, 
Того она не бросит, 
Пока её кастрюля 
Звенит струёй воды. 
Слова во рту как рыбки - 
Молчанием играют 
На флейте тонких пальцев, 
Чья пустотела кость, 
Стекольщик, сшей ей платье, 
Сравняй её со знатью, 
На флейты тонких пальцев 
Надень алмазы звёзд... 
 
 
 
 
***

Ты смотришь, не любя, а я люблю, не глядя - 
Что мы с тобой, комплект, или развал? 
Я знаю, но смолчу, о мой чудесный дядя, 
Чтобы ты чего-то здесь не прозевал. 
 
 
 
 
***

Ты думаешь, что я расстроюсь, 
А я всего лишь рассмеюсь. 
Ты думаешь, что я раздвоюсь, 
А я всего лишь растроюсь. 
И ты одну швырнёшь, как ветошь, 
А за другую пожуришь, 
А третью вовсе не заметишь, 
Когда она в углу как мышь. 
Ты думал, я тебе попалась - 
Встряхнуть и вывесить на гвоздь - 
Тебе там где-то дно казалось, 
Но не во мне и не насквозь. 
А вместе всё равно мы врозь. 
 
 
 
 
***

Меня слишком много, тебя не хватает, 
Дорогой пологой я льюсь через край, 
Зачем так от жадности много хватает 
Любой, кто увидит незанятый пай? 
Тебя слишком мало, а я не устала, 
Делиться собой, выливаться до дна, 
Мне нравится так доходить до начала, 
Но там я - опять без тебя и одна... 
 
 
 
 
***

Не принимай, дорогой, близко к сердцу мой нож, 
Но и об камень за пазухой лезвие мне не тупи - 
Мне ещё петь про морковь и в смятенье вводить молодёжь 
В тёмную ночь, пока пули свистят по степи. 
 



Старт воздухоплавателя

Смущая взор свиней женоподобных 
И простецов в нестираных носках, 
Он всходит эстакадой неудобных 
Ступенек cтенок башни на песках. 
Воздухоплаватель в штанах свинцовых, 
Смешон и неуклюж, поднявшись над, 
Где гравитация сжимает нездорово 
И вяло обнимает сопромат. 
Лети, лети в нечистой атмосфере, 
Взяв низкий старт, войдя в кривой полёт, 
Стучись - и отворятся в небе двери, 
Где Бог сидит и молча стука ждёт! 
 




***

Прекрати меня, Господи, 
За миг до ошибки, 
Прекрати меня, Господи, 
Если буду я разводить пустоту. 
Я воитель слепой, 
Мне лететь невмоготу. 
Иерархия способов тепла - 
Я кого-то боюсь, неужели себя? 
 



***

Мой внутренний мир давно превратился во внешний, 
Но чувствую я в нём себя необычно нездешней, 
В нём недруги вместе с друзьями набились толпою, 
А я, посторонняя, этого вовсе не стою. 
Меня полюбили прохожие всех перекрёстков, 
Звучу в постоялых дворах, на пирах и подмостках, 
Я стала нужна тем, кем прежде бывала гонима, 
Приятно, конечно, но всё-таки хочется мимо. 
Ведь правое дело моё расцветает, как древо, 
Все так в нём уверены, что меня тянет быть левой, 
Понятно, что этот спектакль не начнётся без примы, 
Приятно, конечно, но всё-таки хочется мимо. 
Война завершилась, спасибо участникам, зрители встали - 
Чуть-чуть недовольны, что все гладиаторы живы, 
Но, в общем, билет окупился и зрелище крови и стали 
Причастными сделало всех без отрыва от пива. 
 



Певица

Певица - фетиш для толпы, 
Она ей плоть  и хлеб, 
Когда идёт без скорлупы 
По лезвию судеб. 
Она ничья и не своя, 
И не твоя, увы, 
И с истиной в тряпье вранья 
Не зря она "на вы". 
И обнажённость голых глаз 
За маску выдаёт, 
Чтобы, смертельно петь боясь, 
Но все ж шагнуть вперёд. 
Она записана в тетрадь, 
Закутана в фасад 
Из страха слишком не соврать 
И слишком рассказать. 
Ведь не отмоешь простыню 
От прошлого тепла 
И зябнет память в стиле ню, 
Фиглярствуя дотла. 
Она и жертва и палач, 
И дар и тяжкий крест 
И щедро льёт восторг и плач 
Средь всех дорог окрест, 
Она идёт, идёт над тьмой, 
Воздета на руках, 
Оступится ли - Боже мой! 
Взлетит до потолка? 
И зритель, страстен и несыт, 
До рая из райка 
Летит, летит, летит, летит, 
Не запретит пока 
Ему финал, и гардероб, 
И выход, и метро, 
И ветер, бьющий в нос и в лоб, 
И холодок суров. 
Над этим будничным мирком, 
Потерян и разъят, 
Он будет двигаться бочком, 
Слегка зависнув над. 
Ну а певица смоет тушь 
И соберёт цветы, 
За ней зайдёт свирепый муж 
Под маской доброты, 
Он скажет ей - куда пошла, 
Стоять, сидеть, моя, 
Любовь прекрасна, только зла, 
И ей хозяин я. 
Ты улыбалась тем, другим, 
Они тебя хотят, 
Но ты принадлежишь не им, 
И я твой личный ад. 
И я убью тебя за то, 
Что в них ты не умрёшь, 
Ничья Кармен ничья Ассоль, 
Зачем о смерти врёшь. 
Я за тебя спою твой гимн, 
Тебе надену нимб, 
Иди, иди к своим другим 
Через угрюмый лимб. 
Я сам в морозе и в огне, 
Покуда ты поёшь, 
А если замолчишь - вдвойне 
Мне будет больно - что ж, 
Не доставайся никому, 
Сгори как Жанна д'Арк, 
Покинь юдоль тоски и тьму 
И девственницей - в парк. 
И только голос нежный твой 
Всё будет петь и петь 
Про Божьих пажитей покой 
И про дорогу - смерть. 
 
 
 
 
Вижу

В моих глазах двойное дно, 
Но то, чем вижу - где-то между. 
Моё лицо сомкнуло вежды, 
Но только видит не оно. 
Мои ладони и ступни 
Набрякли веками сквозь горсти, 
Ещё чуть-чуть - пробьются гвозди, 
Но только видят не они. 
Ладонью я теряю нить, 
Но вижу стороною тыльной, 
Не видеть я почти бессильна, 
А много видеть - мало жить. 
Хоть надевай чулки, хоть нет, 
Мои прозрачные колени 
И те глядят, когда не лень им, 
Запястья снастью ловят след. 
Я вижу пальцами тоску 
И волосами вижу ласку, 
Я улыбаюсь, видя наспех, 
Ведь знаю - не успеть броску. 
Я вижу тенью и спиной 
Окно, сокрытое доселе, 
Окно сквозит на грубом теле, 
Но то, чем вижу - не оно... 
 
 
 
 
Влюбиться певице 

Не зная молитвы, на небо взираю 
И Бога читаю на нём письмена, 
Влюбиться б певице, но сердце постится 
И взгляды стекают с небес полотна. 
Я раньше любила свои самолёты, 
Прощанья и встречи и взлётный озноб, 
Теперь мои слёзы сухи и белёсы 
И страстью не пахнут следы моих стоп. 
Мой пот не унюхать полиции нравов, 
Я сбила со следа, уйдя молодой, 
Зови субмариной, стальной и невинной 
Меня в честь того, что я стала водой. 
И лишь пустотелая грудь отзовётся, 
Когда меня тёркой пощада лизнёт - 
Я так тонкостенна, не надо измены, 
Я счастлива просто смотреть на восход. 
Мой атлас беззуб, но кусает за палец, 
Мой чайник безгуб, но целует взасос, 
При мне мои вещи молчат и трепещут, 
Зато за глаза пишут тайный донос. 
Что я слишком ласкова к мёртвой синице, 
Что я крашу губы, когда я бледна, 
Что лучше бы было певице влюбиться, 
Но хочет душа помолиться одна. 
 
 
 
 
***

Когда бескрылая толпа 
За крылья нас поднимет на смех, 
Повиснем, горечь пряча наспех 
О том, что так она слепа. 
Толпа тупа, поэты нервны, 
Правители и то и нет. 
Адам - двуногое без перьев 
Мы - подмастерья общих бед. 


 
 
Бутылка 

Святой мертвец мои целует пальцы, 
А я жива настолько, что не я, 
Мы с ним одно, но нам с ним не летается 
А без него я - как крыло без воробья. 
О мистик, залезающий в бутылку, 
Оракулом не будь, берясь за грудь, 
Я замерзаю травкой-сухобылкой, 
А ты спешишь как вьюга в грудь мне дуть. 
Компания - не повод к хороводу, 
Моя любовь трагически честна, 
Я отпечаток вставшего на воду 
И голая ступня бескостна в снах. 
Уйми меня, в отчизне иностранку 
С инопланетным нимбом возле лба! 
Кровоточит малюсенькая ранка, 
Но кровь моя слаба и голуба. 
И странно мне - как это целоваться? 
Закрыв глаза, нельзя в глаза смотреть, 
В других мирах не объясняют вкратце 
Ни права целым быть, ни быть на треть. 
Авторитет бутылки в целом дутый, 
А содержание - не повод врать, 
Алхимик компоненты перепутал 
Дав вместо эликсира компромат. 
Божественную суть мешая с мутью, 
Горячие стаканы не морозь, 
Тверёз в попойке, на пути беспутен, 
В альбедо - негр, в нигредо - альбинос. 
Прихлопнув книжкой взгляд, ты тянешь букву, 
А я мечусь как рыбка на крючке 
В живой, и мёртвой букве чую муку, 
Как в извивающемся червячке. 
Я задыхаюсь в вашем кислороде, 
Он не  в моей природе, может быть 
Врачуй мой труп припарками - ведь вроде, 
В народе вашем делают так, коль болит! 
 
 
 
 
***

Когда над головой моей сгустится Вавилон, 
И будет мне грозить транзит туда, где нет стыда, 
Над городом измены, над городом любви 
Я вспомню пять, четыре, три, два, один, пли! 
Когда я растеряюсь, узрев твой перегрев, 
Надпиленный канат расскажет всё про сопромат, 
И мой застывший мозг расплавится, как воск, 
Я вспомню пять, четыре, три, два, один, SOS! 
Когда я перед правдой растеряюсь за глаза, 
Скелет в моём шкафу нажмёт на тормоза, 
Враги моих собак нальют себя в дуршлаг, 
Голодная стена разжуёт их имена. 
Одни будут летать, другие будут делать вид, 
Над головой конвоя взойдёт апартеид, 
Над городом болота и спаса на крови 
Я вспомню про пилота картонной селяви! 
 
 
 
 
***

От грудины до мениска 
Я крутая феминистка, 
От лопаток до колен 
Я ужасный супермен. 
От плеча и до фаланги 
Я танцую в ритме танго, 
От затылка до макушки 
Я заряженная пушка. 
От грудины до мениска 
Я великая артистка, 
От лопаток до колен 
Я взята собою в плен. 
От плеча и до фаланги 
Я порхаю будто ангел, 
От затылка до макушки 
Я неведома зверюшка. 
...А внутри я - лишь ребёнок 
Вне системы, вне законов. 
Целый день пишу стихи 
В стиле всякой чепухи! 
 
 
 
Угрюмов и Сутулов

Пошли в лесок гулять, 
Угрюмов шёл со стулом, 
Сутулов нёс кровать. 
Дошли они до леса, 
Пыхтя, что было сил, 
Укрыли всё навесом, 
Чтоб дождь не моросил. 
Минуточку побыли - 
Пора идти назад, 
Опять они взвалили 
Свой стул, свою кровать. 
Угрюмов и Сутулов 
Ползком брели леском, 
Но мысль у них мелькнула 
Крамольная тайком - 
- Кровать со стулом могут 
И здесь заночевать, 
Всего лишь ненадолго 
Оставим мы кровать! 
...Так хорошо придумав 
Ушли они домой - 
Веселый шел Угрюмов 
Сутулов шёл прямой. 
С тех пор кровать со стулом 
Так и стоят в лесу, 
Хотите - заберите, 
А я не понесу! 
Кровать я ту со стулом 
Домой не понесу! 
 
 
 
 
***

Хоть у меня всё болит, но я не инвалид, 
Не отвалилась пока ни нога ни рука, 
Вот что-нибудь прояснится с моей поясницей, 
И разберусь с тараканами чердака! 
 
 
 
 
Плохо и хорошо 

Плохо быть поэтом - 
Хорошо ментом, 
Не мечтать об этом, 
Не грустить о том - 
Лишь лупить по почкам 
Да пинать под дых, 
Умиляться дочке, 
Уважать родных. 
Выбивая зубы, 
Вспоминать о любой, 
Думать о зарплате 
По дороге к хате... 
 



***
Очень много суицидов 
От печали и обиды, 
От любви и уважения - 
Лишь зачатья и рождения. 
 
 

 
***

Люди появляются чаще от любви, 
Люди умирают от чего - вопрос. 
В смерти много сложностей и обид, 
А любовь работает просто на авось. 
Люди обнимаются, руки крепко жмут, 
За спиною смерть живёт жизнью не своей, 
Их тела и лица скручивает в жгут, 
Но любовью люди делают детей. 
 
 
 
 
Фотография 

Ту жизнь, где всё не без изъяна, 
С окна срисует обезьяна 
И от карниза кинет вниз 
Кривой, но ревностный абрис 
Пейзажей на стеклянной кальке, 
Пассажей каблуков, асфальта, 
Цветных и пьяных витражей, 
Неверных пассий и мужей. 
Бесстыжей пены белых юбок, 
Очков, петард, бретелек, трубок, 
Смешков, намёков, кошельков, 
Карманов,  носовых платков, 
Колготок с убежавшей стрелкой, 
Чулков с фривольною отделкой, 
Причёсок, взбитых второпях, 
Бандитов в золотых цепях, 
Витрин, бутылок, экипажей, 
Бесед с налётом эпатажа, 
Детей, вопящих как в войну, 
Старух, готовящихся к сну, 
Бездомных псов, болонок томных, 
Борцов за что-то неуёмных - 
Всё бросит слепо за окно. 
И вот в замедленном кино 
Летят пейзажи через время 
Прохожим сверху метя в темя, 
А им опасно невдомёк, 
Что вниз скользит стеклянный рок - 
Отвесный ножик гильотины... 
И в ужасе замрёт картина. 
Так фото срежет кольца лет 
На времени, как на стволе - 
Деревья в непристойных позах, 
Туманом зараженный воздух, 
Порока запах, шум и нас 
Средь них предательски в анфас! 
Но мир расколется на звоны 
Запахнет в воздухе озоном, 
Оконным солнечным кивком, 
И станет весь опять знаком. 
Никто не умер, все свободны 
Лишь стёкла телом инородным 
Хрустеть нам будут под ногой, 
Напоминая мир другой. 
 
 
 
 
***

В меня потекла московская кровь, 
Мой голос опять зажурчал по бульварам, 
Под сенью неверных, но ласковых кровель 
Я песни раздам перекрёсткам задаром. 
Моё подаянье богаче меня, 
А я для них - только красивое имя, 
Я с ними одно, но на дно, не звеня, 
Уйду я с другими, 
Уйду я с другими... 
 
 
 
 
Джаз-до-Сокола-в-парк

И джазовый вечер у "Бедных людей", 
У газовой печи и бледных идей, 
И хиппи с чугунной заточкой в кармане, 
И поезд до Сокола в парк - 
Мы строили лодки и звали их - мани, 
Мы выпили водки, но стали туманней, 
Сменяли Армани на дырку в кармане 
И вышли, как Жанна д`Арк, 
На поезд до Сокола в парк. 
Скажу тебе правду - не верь корифеям 
Всех этих закусочных-баров-кофеен, 
Мы бледные люди - храним, не имея, 
Наш поезд до Сокола в парк. 
Скажи, где все эти чудесные школы, 
Морковные соки и двойственность пола, 
Оскомина скуки, тоски баркарола 
И поезд до Сокола в парк? 
Заварка уже превратилась в ядрицу, 
Красивую бритву и сивую птицу, 
Кривую струну, полупьяную пиццу 
И поезд до Сокола в парк. 
Я рано приехала завтра на стрелку, 
Я рану прикрыла сушёною целкой, 
Всё стало так мелко, как масло в горелке, 
И чай - безмазовый вторяк, 
И поезд до Сокола в парк. 
И жизнь изменилась, как пачка билетов, 
Банкнот, ассигнаций, купюр,  эполетов, 
Машинка с проколотой шинкой раздета, 
А поезд до Сокола в парк. 
Вся жизнь на изломе,  метро на разломе, 
Мы слушаем сны в акустическом доме, 
Всё это не с нами, а в будущем томе, 
Наш поезд до Сокола в парк. 
Мы кони, впряжённые в сани "валетом", 
Мы пони, сражённые вражьим стилетом, 
Мы трупы до вони, но речь не об этом, 
Наш поезд до Сокола в парк! 
Сегодня мы франты с немытой манишкой, 
Шуты в аксельбантах с просроченной фишкой, 
Как мальчики с письками дольше умишка, 
Как поезд до Сокола в парк, 
У нас не окончены счёты в квартире, 
У нас нерастрачены дырочки в сыре,, 
У нас векселя перепачканы в жире, 
А поезд до Сокола в парк, 
Неприбраны рельсы, без градусов Цельсий, 
Раздолбаны доски и грубы наброски, 
Потёки на зубьях сургучной расчёски 
И ворон под аркою "карк", 
И поезд до Сокола в парк. 
Любимый, а может быть, просто случайный, 
Забыл ли ты всё - то, что было вначале, 
Отчаянье страсти и ложечка в чае 
И тот ослепительный парк, 
Куда поезда уходили со света 
С тобою в зубах, как счастливым билетом, 
Откуда назад возвращения нету, 
Где ждет Иоанн или Марк? 
Быть может, ты всё позабыл по запарке, 
А мы перестарки,  твердеем при варке, 
Бастарды, займем пьедестал в зоопарке 
И выйдем, как Жанна д`Арк - 
Где сокол под аркою "карк", 
На поезд до Ворона в парк. 
 
 
 
 
Ехать навстречу страху

Босые собаки и мокрые кошки 
Прячутся в ящиках из-под печенья, 
Они дожидаются новой эпохи, 
Когда можно будет не ждать подачек - 
Хозяева заняты всякой чушью, 
У них день рождения прошлого мира, 
Они надевают штаны на трусы 
И сверху ставят печать интеллекта. 
Надо спешить, пока не болит горло, 
Надо попасть в расписанье полётов, 
Ни в коем случае не пытайся 
Увидеть смерть за моей спиной. 
Голая правда в стриптизе дознанья, 
Мелочь в кармане - еда телефонов, 
Я не стала менее одинокой 
Оттого, что они все были со мной. 
Я целый день заполняю пробелы 
Движеньем с конца и не до начала, 
В дырявых карманах насыпана горечь, 
В чужих подъездах чужие двери. 
Они растеряли вчерашние деньги, 
Когда умывались прошлогодним снегом, 
У них нет причин, но нет и последствий, 
Но почему-то всегда есть память. 
Брошенный с верхнего края окурок - 
Там ходят ангелы или монтеры - 
В поисках смерти под шиферной крышей, 
В поисках жизни под облаками - 
Красива смерть на высоком полёте, 
Но жить каждый день - это видеть будни, 
Пьяные люди движутся боком, 
Желая найти утешенье в паденьи. 
Почтовая карточка с адресом морга, 
Но в индексе цифры павшего Рима, 
Безногое солнце ползет на брюхе, 
Я что-то кричу, но никто не слышит. 
Сделай вид, что ты меня не знаешь, 
Когда мне будет совсем уже поздно, 
Главное - первым заметить троллейбус - 
Он один точно знает куда он едет. 
Бальное платье в грецком орехе, 
В чайнике море, а в супе сахар, 
Мне, видимо, снова пора влюбиться, 
Мне радостно ехать навстречу страху. 
 
 
 
 
Светлая Память

Мой друг по имени Светлая Память 
Писал стихи о том, какой он крутой, 
Мой друг по имени Светлая Память 
Приносил свинец, когда шёл за водой, 
Он всегда был в первых рядах, 
Когда не было боя - 
Наверное, он был героем, но это второе. 
Мой друг по имени Светлая Память 
Умел выходить сухим из воды, 
Мой друг по имени Светлая Память 
За полсигареты знал близость беды, 
Он в каждом сюжете имел обходные ходы, 
Наверное, он был поэтом, так выпьем за это! 
Мой друг по имени Светлая Память 
Не признавал забот и трудов, 
Он умел находить везде дураков, 
А в нужный момент был таков, 
Он знал, на ком ему ехать, что пить и что есть, 
И грязью потом поливал тех, с кого пришлось слезть. 
Мой друг по имени Светлая Память 
Смело рубль выдавал за сто, 
Мой друг по имени Светлая Память 
Где-то имел и это и то, 
Он куда-то спешил, оставляя долги на потом, 
Наверное, он был плутом, но речь не о том. 
Мой друг по имени Светлая Память 
Был неотразим на фоне зари, 
Он считал главным то, что снаружи, 
И неглавным то, что внутри. 
Он не был ни дураком, ни филёром, ни вором, 
Быть может, он был бы актёром или танцором, 
Так споём же хвалу ему хором! 
 
 
 
 
Плачущий Ночью

Верят ли звери в Господа Бога, 
Лапы прижав к вискам, 
Морды воздев к райским чертогам, 
Которых лишил их Адам? 
Волки взывают к вышнему много 
Горестным горлом труб - 
Взыщет ли любящий слишком строго 
Око за зуб и труп? 
Волк по имени Плачущий Ночью 
Долго молился и звал 
И снискал от Святого Духа 
Знание всех начал. 
Он отправился с вестью благою 
К людям, погрязшим в зле, 
Расстелился звериной душой нагою 
Пред охотником на земле. 
Выстрел раздался, как колокол к службе 
Монастыря вдали, 
И тут он понял, что всё это было 
Прежде созданья земли! 
Близко от рая умные звери 
С пулями между глаз, 
На баррикадах любви в потерях 
Они замещают нас. 
 
 
 
 
Улица Гарибальди

Гори, гори, гори Бальди', 
Гори-балдей с лукавой рожей, 
Втирай очки своим прохожим, 
Гори, гори, но не блуди. 
В своей премудрости расхожей 
Забудь, сумняшеся ничтоже, 
О том, что было впереди, 
Гори, гори, гори Бальди. 
А наркоман уже не может, 
На койке скрючен и скукожен 
Терзает телефоны, лежа 
У Гарибальди на груди - 
Гори, гори, гори Бальди. 
Моя собачина, похоже, 
Меня беременностью ложной 
Опять решила удивить - 
Не знаю, рада я, не рада - 
Ты как всегда, моя отрада, 
Мое хвостатейшее чадо, 
Но с кобелями не ходи, 
Гори, гори, гори Бальди. 
А наркоманишко мороже- 
ного просил ему купить. 
Он в положеньи безнадёжном - 
Бросать пора похоже всё же, 
Но так не хочется - как быть? 
Гори, гори, тудыть-сюдыть. 
Купить трамал, морковь, картошку, 
А просидол колоть подкожно - 
Не внутривенно, твою мать! 
И вообще, ты с ним построже, 
Гори, гори, гори опять, 
Когда на абстинентном ложе 
Приходит время часом позже - 
Ты словно ежик внутрь кожей 
Лежишь, расплющен и судим, 
Гори, Бальди, себя блюди. 
Не Гарибальди нам поможет, 
Согнув хребет под гневом Божьим 
Вползти на твердь из бездорожья - 
Таких героев пруд пруди, 
Но нам не нужно и не можно 
В хитросплетеньях многосложных 
Ещё его втыкать, но всё же 
Звездою путеводной бди - 
Гори, гори, гори Бальди. 
 
 
 
 
Поездка в Переделкино 6 декабря 1996 года

А я как алиментщица, 
Иду к своей собачине, 
Несу в авоське косточки 
И в сумке "Геркулес". 
На дачу в Переделкино, 
К собачине на дачу я 
Тащу подарки грешные 
И чувствую процесс. 
Совсем немножко плачу я, 
А в основном же - радуюсь, 
Замёрзшей грязью топаю 
И над землей парю, 
Увижу свою толстую 
Любимую скотину я, 
Скажу: "привет родимая!" 
Обрезков подарю. 
Прости меня беспутную 
Мамашу неудачную, 
Что тридцать шесть кэгэ твоих 
Таскала на руках, 
Таскала - натаскалася, 
Играла - наигралася 
И бросила без жалости 
С папаней в дураках. 
Наездилась по местностям, 
Набегалась по бегствиям, 
Но от себя не скроешься, 
Тем паче - от тебя, 
На даче моя девочка, 
А мамка - хуже мачехи 
Волочит сумки с хавчиком 
По Киевской, сопя. 
И в давке электричечной, 
И в холоде платформенном 
Измену помню лютую, 
Сжимаясь от стыда, 
Увижу полосатую, 
В объятиях закутаю, 
Спрошу: "давно ждала меня?" 
И ты ответишь: "да!" 
 
 
 
 
***

Ах, как всё это печально, 
Ах, как всё это смешно, 
Ни в серёдке ни в начале, 
Ни в помойку ни в окно. 
Повыбрасывай объедки, 
Повычёркивай стихи, 
Жизнь - соседка, жизнь - монетка, 
Жизнь - подкова для блохи. 
Xороводится с кем хочет, 
Переигрывает кон, 
И летят к асфальту ночи 
Птицы книжек из окон. 
И играют дети в классы 
Головами мёртвых псов, 
И в аллейках педерасты 
Объясняют про любовь. 
Ах, как всё это знакомо, 
Ах, как всё это родно, - 
Полюби дорогу к дому, 
Раз уж ходишь всё равно. 
Пьяный запах керосина, 
Xитровыруганный слог 
И свисающий с осины - 
Не Иудин ли - сапог. 
И обсчитанную бабку, 
И арбузников с дубьём, 
И соплю во взрослых тряпках - 
Малолеточку на съём. 
Помолись о нищих Богу 
Сердцем беглого раба - 
Скоро выйдет на подмогу 
Гавриилова труба, 
Скоро будет нам дорога 
И судьба, судьба, судьба. 
 
 
 
 
Станция Чу

Станция Чу 
Станция Ма 
Станция Сума 
Станция Тюрь 
Станция Ма 
Станция Колыма 
Готовьте билеты 
В последний трамвай 
Готовьте билеты 
В рай 
Всё ближе и ближе 
Конечный пункт 
Всё выше и выше 
Этот путь 



Станция Блюз

Станция Боль 
Станция Алкоголь 
Станция Sex 
Станция Drugs 
Станция Rock'n'roll 
Готовьте билеты 
В последний трамвай 
Готовьте билеты 
В рай 
Всё ближе и ближе 
Конечный пункт 
Всё выше и ниже 
Этот путь 
 
 
 
 
Сказка о несбыточной любви к воздушному змею

Внебрачные дети драконов 
Цеплялись за розу ветров, 
Нагие тела саксофонов 
Фанфарили стройностью строф. 
Прощай, его летняя жалость, 
Зимой он уйдёт на покой - 
Напрасно змея размечталась 
О ветреном змее с тоской. 
Рождённая ползать, знай место, 
Подковой по лбу получи, 
Молчи между ступой и пестом 
И шкуру в гармошку ссучи. 
Колодная дама, будь тише - 
Дракону не быть королём, 
Он ветрен, как флюгер на крыше, 
Он с детства был лучшим вралём. 
Анданте закончено точкой, 
Аллегро не раньше весны. 
Усни, завернувшись клубочком, 
Кусни в темноте его сны. 
Он будет как будто таким же, 
Но лишь не узнает в лицо, 
Твоими глазами нанижет 
Он вскользь свою нить на кольцо. 
В часах его время без стрелок, 
На стрелках часы без минут, 
И мир незатейливый мелок 
Под бреющим лётом простуд. 
Мечтай о несбыточной выси 
И ползать учись без прикрас, 
А он не увидит на письмах 
Рубашками вверх мезальянс. 
Люби его, клетка без птицы, 
Люби, без иголочки нить, 
Быть может, потом не случится 
Кого-то ещё полюбить. 
 
 
 
 
Волос узлом

Я слышу голоса ящериц, 
Волос завязав узлом - 
О чём шепчутся мыши под полом 
И крошки под столом. 
Ящерицы говорят: 
''Мы раньше умели летать, 
Предки наши имели 
Перепончатые крылья - 
Мы летучими были!'' 
Мыши шуршат корками сушёными, 
Гложут углы и говорят тоже: 
''Мы можем вырасти до крыс, 
Крысы уйдут вниз, 
Мы будем владеть подвалами, 
Но этого нам мало - 
Мы выйдем по стенам наружу, 
Обнаружим крутой нрав, 
Мышеловки поправ, 
Растопчем яд и приманки, 
Сожрём всю гречку и манку 
И всем будет хуже!'' 
Нет, не об этом шепчут звери - 
Матери о детях думают, 
Дети о еде, 
Так везде - 
У людей и у малых тварей, 
И только я сижу, 
Волос узлом вяжу, 
К чему? - и так всё знаю про зверей, 
А про людей-то и подавно. 
Поиграю-ка лучше на гитаре, 
Вот и славно. 
 
 
 
 
Запах мяты

Ты - запах мяты, когда 
Измяты её листы в пальцах, 
Потри ладонью ладонь, 
Смотри - там горит мёд. 
На дне запаха мяты усни - 
Во сне возле сосны 
Стрела птицу убьёт влёт, 
Вода перейдёт в лёд. 
Рыба сбежит от блесны, 
Свалится с неба сова - 
Это слова. Это сны. 
Это мои 
Козни для колдовства. 
Раз прошепчу, два - 
Это мои 
Корни трав для ведовства. 
Три - в пальцах траву сотри, 
Зависни над дном, 
Знай только одно: 
Ты - это дурман-цветы 
Там, где нельзя ходить, 
Там, где надышишься пьян, 
Там, где заснёшь от ран - 
Ты - это соты с матерью пчёл, 
Сотнями пьющих сок. 
А ещё 
Ты - это шаг через стык 
Пера и крыла, 
Локтя с плечом 
Там где излом под углом 
Корня и дерева, 
Рук и стекла, 
Веры и меры, 
Добра 
И зла. 
 
 
 
 
Боль

на ночном перроне 
продавали боль - 
девять граммов пачка 
и в придачу соль. 
я купила десять, 
чтобы про запас, 
в очереди долгой 
простоявши час. 
опоздав на поезд, 
потеряв вагон, 
перепутав город, 
позабыв перрон. 
заблудясь во мраке 
множества мостов, 
улиц без названий, 
домов без номеров. 
в странную квартиру, 
в дверь под цифрой "ноль" 
я вошла без стука, 
не назвав пароль. 
выключила лампы, 
чтобы не смотреть, 
выпила всё сразу, 
чтобы умереть. 
десять пачек боли, 
десять банок слёз, 
город без названья, 
и полночный мост... 
 
 
 
 
Колокола

Колокола ласкают звоны 
Медными языками, 
Медленно, сонно стонут, 
Выкатывают звуки, 
Вырокатывают, вызвякивают, 
Ласково порыкивают, 
Птичками подчирикивают, 
Ласкают звуки колокола, 
Таскают звуки колокола, 
Туда-сюда,  сюда-туда, 
И так - до Суда. 
 
 
 
 
Все мы ходим под Богом

Все мы ходим под Богом, 
А Бог - он у нас под боком, 
Ни далеко, ни близко, 
Ни высоко, ни низко. 
А мы-то - ни сном ни духом, 
А мы-то - ни рылом ни ухом, 
А к нам-то стучаться глухо - 
Земля возле рыльца пухом, 
Идем над падшей листвою, 
Возвысившись над Москвою, 
Красивые и босые, 
От пива слегка косые. 
Ищем Бога далёко, 
Свищем его высоко, 
А он - голубок на ветке, 
А он - желобок в конфетке. 
А мы-то - ни сном ни духом, 
А мы-то - ни рылом ни ухом, 
А к нам-то стучаться глухо - 
Земля возле рыльца пухом, 
Идем над падшей листвою, 
Возвысившись над Москвою, 
Красивые и босые, 
От пива слегка косые. 
 
 
 
 
***

Имей терпенье, детка, 
Терпение иметь, 
Имей терпенье, детка, 
То сметь, а то не сметь, 
Имей терпенье, детка, 
Молчать и не хотеть - 
Смеяться после смерти 
И после смерти петь, 
А то нам 
Всем будет крышка, 
Решкой ляжет фишка, 
Всем нам будет вышка - 
От пули до звонка, 
Все мы хватим лишку - 
Скажу не понаслышке: 
Ждёт нас не передышка - 
Дубовая доска! 
А пока - 
Имей терпенье, детка, 
Молчать из-за стекла, 
Имей терпенье, детка, 
Не рваться из угла, 
Имей терпенье, детка, 
Имей и все дела - 
Я тоже, может, хотела, 
А всё же не смогла, 
А то нам 
Всем будет крышка, 
Решкой ляжет фишка, 
Всем нам будет вышка 
От пули до виска, 
Все мы хватим лишку - 
Скажу не понаслышке: 
Ждёт нас не передышка - 
Дубовая доска! 
 
 
 
 
Бой-мальчик

Не плюй в прибой, мальчик, 
Бой-мальчик - 
Ещё пригодится утопиться 
В солёной водице. 
Не плюй в огонь, мальчик, 
Он-мальчик - 
Будет прощаться, но не простится, 
Что загорится. 
Ты не можешь знать, когда настанет 
Твой последний в жизни трах, 
Ты всё о бабах и о вине, 
А пушки - всё баба'х, всё о войне, 
Ты успел забыть, как выглядят дети, 
Деды сморкаются левой ногой, 
А пушки победы играют отбой - 
Спой, сыграй, весёлый изгой! 
Раскаются бои, 
Раскаются геи, 
Раскаются гои и евреи - 
И настанет всеобщий Ой. 
 
 
 
 
Наступает время

Но наступает время нам на пятки, на горло и на хвост. 
Бери свои манатки - нас кинули, нам кинули кость. 
Играет музыка в прятки, бежит во все лопатки вода. 
Бьют часы по морде словами "сейчас" и "никогда". 
 
 
 
 
Время назад

Время весенних дроздов, 
Время разбитых голов, 
Время вина и вины, 
Время начала войны. 
О, время назад! 
Время такое, что эй! 
Время - себя не жалей, 
Время - наркоз, время - газ, 
Время для них и для нас. 
О, время назад! 
Время - тоска, время - рань, 
Время - туман, время - рвань, 
Время - бинты, время - йод, 
Время - никто не придёт. 
О, время назад! 
Время - приказ, время - срок, 
Время - нажатый курок, 
Время - отточенный нож, 
Время - никак не уйдёшь. 
О, время назад! 
Время - из вены вода, 
Время - в мозгах ерунда, 
Время - растянутый миг, 
Время - всё время час пик! 
О, время назад! 
 
 
 
 
Сумасшедший

Он зажигает свет, когда ложится спать, 
Он говорит столу "привет", когда садится есть, 
Он надевает в сортир свой лучший костюм, 
Он отдает унитазу честь, 
Он - сумасшедший. 
Он поёт под гитару статьи из газет, 
Он танцует под звуки парадных речей, 
Он рисует на стенах траву и цветы, 
У него нет замков, впрочем как и дверей, 
Он - сумасшедший. 
А если кто-то придёт к нему в дом, 
Он сразу же дарит ему свой портрет, 
Альбом стихов, сапоги, холодильник, батон 
Колбасы и билет на балет, 
Он - сумасшедший. 
У него спят бездомные кошки и псы, 
А когда есть вода, он выводит им блох, 
А когда холода, он им читает стихи 
И делит по-братски последний кусок, 
Он - сумасшедший. 
Он метёт замусоленный двор, 
Его не страшит ни мент ни бандит, 
И когда в сумасшедший мы дом попадём, 
Он один будет в городе жить. 
Он - сумасшедший! 
 
 
 
 
Гарсон с огурцом

Когда наконец подадут огурец? - 
В ложках огонь, в тарелках свинец, 
Куда провалился проклятый гарсон - 
Гарсон без кальсон, но зато с огурцом. 
Гарсон, вы танцуете танец-бостон, 
Гарсон, вы пред дамой вертите хвостом, 
Вы в ухо ей шепчете сладкий шансон, 
А мы за столом ждём поднос с огурцом. 
Гарсон, нас донельзя волнует вопрос: 
Когда мы узрим вожделенный поднос? 
Пускай это будет хотя б патиссон, 
Хоть он не сравним с огурцом, о гарсон! 
Гарсон, вальс-бостон без кальсон - моветон! 
Гарсон, мы хотим видеть вас с огурцом! 
Давайте по-мирному, нам а не вам, 
Наденьте кальсоны в присутствии дам. 
Иосиф Кобзон, известный масон 
Сионам Гудзон продал за лимон, 
Восполнить пробел можно лишь огурцом, 
И наш огурец будет делу венцом. 
И мы наконец-то споём в унисон 
Мелодию, что сочинил Мендельсон, 
И этот музон зажуём огурцом - 
Несите его нам и дело с концом! 
 
 
 
 
***

Спаси, Господь, от дурака 
Скорей, чем от злодея - 
Он зло сумеет сделать, как 
Злодеи не сумеют. 
Он с дури пролетает там, 
Где умный не пройдёт, 
Падёт пехота, встанет танк - 
Проскочит идиот. 
Наступит, где ступать нельзя, 
Незнамо что взорвёт, 
Возьмёт туза, убьёт ферзя 
И даже не поймёт. 
Спаси, Господь, спаси, Господь! - 
Кричит честной народ, 
А в это время идиот 
Опять идёт вперёд. 
 
 
 
 
Прямо в рай

Солдаты маршируют прямо в рай, 
Противники шуруют тоже в рай, 
Политики шагают прямо в ад, 
А зрители стоят. 
Матросики из боя прямо в рай, 
Священники с крещенья тоже в рай, 
Разбойники с разбоя прямо в ад, 
А покойники молчат. 
Трудяги-доходяги прямо в рай, 
Бродяги из тюряги тоже в рай, 
Правители-банкиры прямо в ад, 
А мундиры их висят. 
А раю-то, на краю-то 
Нет ни века ни минуты, 
Все танцуют и поют там, 
Все не курят и не пьют там, 
Не воюют, не воруют - 
Аллилуия поют. 
Герои, как зароют - прямо в рай, 
И не герои строем тоже в рай, 
Тузы и мафиозы  прямо в ад, 
А трусы - не понять. 
И матери солдатов прямо в рай, 
И жены их и братья тоже в рай, 
А кто послал на смерть их - прямо в ад, 
А равнодушные стоят. 
Кто умер слишком рано - прямо в рай 
И кто истёк от раны тоже в рай, 
А кто с ножиком и с ложью - прямо в ад, 
А безбожники у врат. 
А раю-то, на краю-то 
Нет ни века ни минуты, 
Все танцуют и поют там, 
Все не курят и не пьют там, 
Все раздеты, все разуты - 
Аллилуия поют. 
 
 
 
 
Идут контролёры

По камню и травам, 
По лесу и морю 
Идут контролёры, 
Идут контролёры. 
По гладу и мору, 
По смеху и горю 
Идут контролёры, 
Идут контролёры. 
Они контролируют наши шаги, 
Они компостируют наши мозги, 
А мы всё равно не видим ни зги, 
Средь нас до сих пор затесались враги. 
По пляске и таске, 
Сквозь горы и норы 
Ползут контролёры, 
Как будто шахтёры, 
В огонь и под воду 
И в медные трубы 
Они залезают, 
Грубы и беззубы. 
Они контролируют наши шаги, 
Они компостируют наши мозги, 
А мы всё равно не видим ни зги, 
Средь нас до сих пор затесались враги. 
Садишься ли есть 
Или выпить кагора - 
Оставь контролёру, 
Налей контролёру, 
Проснувшись - оденься, 
Умойся и скоро 
Ты жди контролёра, 
Встречай контролёра. 
Они контролируют наши шаги, 
Они компостируют наши мозги, 
А мы всё равно не видим ни зги, 
Средь нас до сих пор затесались враги. 
И будь ты хоть негром, 
Преклонным и чёрным, 
И будь ты хоть певчим 
Соборного хора, 
И будь ты хоть Буддой 
Или монтёром - 
Забудь про всё это 
И жди контролёра! 
 
 
 
 
Тяжёлый рок-н-ролл

Меня достали слёзы, меня достал смех, 
Я устала от себя, я устала от всех, 
Я устала от поз и от игр всерьёз, 
Я больше не бог, я больше не крёз. 
Я больше не грех, я вообще не из тех, 
Моя голова покатилась на снег, 
Вниз сквозь визг, сквозь лай, треск и гам - 
Эта жизнь невзначай мне дала по мозгам. 
О тяжёлый мой рок, о лажовый мой рок-н-ролл! 
Я б хотела сойти с пути, но мой час не пришёл, 
Я хотела бы умереть, но мне надо петь, 
И рыдая, я продолжаю ломать комедь. 
Я не стала звездой, потому что мне влом, 
Я ушла домой, но не нашла свой дом, 
Мне поздно на слом, я баба с веслом, 
Я осталась с тобой, но рассталась с собой. 
Я не друг себе, а ты не враг мне - 
Для чего мы воюем на этой войне, 
Где то ласка то таска, то пряник то кнут, 
Где тебя называют не так, как зовут? 
Изумительный вид - мой город горит, 
Ты не знаешь, о чём это нам говорит? 
А я тот мальчик, что вечно кричит "пожар", 
Но плача, я не отвечу ударом на удар. 
О тяжёлый мой рок, о лажовый мой рок-н-ролл! 
Я б хотела сойти с пути, но мой час не пришел, 
Я хотела бы умереть, но мне надо петь, 
И рыдая, я продолжаю ломать комедь. 
 
 
 
 
Жанна д'Арк

Я иду на запах огня, 
Свет воды и тепло земли, 
Сейчас нет чище меня, 
Нет сильнее меня вдали, 
Я иду не на пир, а на бой, 
Кто любит меня - за мной! 
Я умею найти в искривлённых пространствах путь, 
Я умею быть сейчас, здесь и всегда, 
Я летаю как птица над ветром, я ведаю суть, 
И я говорю: кто любит меня - сюда! 
Посмотри на меня - здесь плоть, здесь кровь, а здесь кость, 
Но есть нечто больше того, что внутри, 
Я набираю полёт, я иду по дороге звезд, 
Я люблю того, чьё имя Господь, 
А кто любит меня - вперёд! 
 
 
 
 
Виновата

Оттого, что виновата, 
Оттого, что простовата, 
И слова-то - не слова-то, 
И трава-то вся помята. 
И дожди-то - не дожди-то, 
По разбитому корыту, 
И вожди-то - не вожди-то - 
Всё пиры там, все воры там. 
Дерева-то суковаты, 
А друзья-то глуповаты, 
И слова-то - не слова-то, 
И трава-то вся помята. 
Виновата, не права-то, 
На сердечко слабовата, 
Ох, идти далековато 
От растраты до расплаты. 
Где милого повстречати, 
Без венчанья, без печати, 
Расстелить, расправить скатерть, 
На прощанье погадати. 
Будешь пьяным, будешь сытым, 
Будешь бедным, будешь битым, 
На коне и под копытом - 
Всё равно - не лыком шитым. 
Будет серебро и злато, 
И обновки и заплаты, 
И халупы и палаты, 
И тропинка для возврата. 
Будешь пленным, будешь вольным, 
То законным, то крамольным, 
Будешь пешим, будешь конным, 
И шелковым и суконным. 
И уйдёшь и воротишься, 
И изменишь - повинишься, 
И заблудишься - найдёшься, 
Всё одно - ко мне вернёшься. 
 
 
 
 
Дураки

Всё человеческое племя 
Неравнодушно к дуракам, 
И тянет умника на время 
Зайти в дешёвый балаган - 
Глазея на его арену, 
Уйти в дурацкую страну, 
Забыть работу и мигрени, 
Долги, начальство и жену. 
За жизнь безгрешную в награду 
Купить за рубль, или за грош 
И ложь, похожую на правду, 
И правду, сладкую, как ложь. 
И убедиться без обмана, 
Что, даже тронутым слегка, 
Что даже мёртвым, даже пьяным 
Он не похож на дурака! 
А утром после представленья 
Вернуться в тот же кабинет, 
К работе той же и мигреням, 
Долгам, начальству и жене. 
И до седых волос и лысин 
С усмешкою вздыхать в  рукав 
Но чувствовать - не хватит жизни 
Понять беднягу-дурака! 
Ведь он свободней и развязней, 
И может запросто язвить, 
Рыдать, хихикать без опаски 
Кому-то тем не угодить! 
Колпак шута надвинув криво, 
Покрыв белилами лицо, 
В десятки раз дурак счастливей 
Высокомерных мудрецов! 
Хоть в бубенцах или заплатах, 
Но отчего ж ему пока 
Не спеть тем, кто монетой платит, 
И не свалять им дурака? 
И пусть жесток закон природы 
И шут - заведомый изгой, 
За каплю бешеной свободы 
Он платит бешеной ценой! 
Не для того ль его юродство 
Перед толпою и судьбой - 
Признать чужое превосходство 
За право быть самим собой? 
Кривляться на потребу черни, 
Во всеуслышанье дерзить, 
Смешить тупых,  дразнить примерных, 
Всех тормошить и тормозить! 
И биться в плаче на коленях, 
И ликовать по пустякам - 
На то и глупо наше время, 
На то и дёшев балаган! 
В награду - хохот без умолку 
Получит, кланяясь внизу, 
Лишь за кулисой втихомолку 
На гриме промокнёт слезу... 
 
 
 
 
***

Вы только не забудьте то, что я играю, 
Когда я умираю, 
Вы только не забудьте то, что жизнь - игра, 
Когда я умира... 
 
 
 
 
Волк

Был зимний вечер холоден и пуст, 
Я в гости никого не ожидала, 
Но у крыльца раздался снега хруст 
И в дверь зашел замёрзший пёс усталый. 
Он не просил меня хозяйкой быть, 
Но с вечера, когда в тепле оттаял, 
Без лишних слов остался мне служить, 
Хоть кровью был из вольной волчьей стаи. 
И я не понимала, отчего 
Он был, хоть бодр на вид, но всё ж невесел, 
Пока не увидала вдруг того, 
Как много старых шрамов в серой шерсти. 
И замерла я, не задав вопрос, 
О чём эта печаль его немая, 
Что пережил,  и что он перенёс, 
Попав в ту ночь в мой дом из волчьей стаи? 
Но стало жаль его мне до того, 
Что я его погладила как друга, 
И вздрогнула, отпрянув - волк есть волк, 
Он укусил протянутую руку. 
И что ему до жалости моей? 
Ему, кто этой жизни цену зная, 
Не задержался у моих дверей, 
Напомнив мне, что он из волчьей стаи! 
Мне было больно, но ему больней, 
Не терпят волки нежности собачьей, 
Не принято быть слабым у зверей - 
Они в молчаньи боль и раны прячут. 
Что рана на руке не заживёт - 
Так у меня ведь есть еще другая... 
А он конечно больше не придёт. 
Кто я ему? А он - из волчьей стаи. 
 
 
 
 
***

Там, где застала их любовь, 
Застыл всегдашний бег часов, 
И бесконечность разлилась 
До глаз и рук, до рук и глаз... 
 
 
 
 
Xрани Вас Бог

Xрани Вас Бог от слепоты 
И от нежданного прозренья, 
От бесконечной суеты, 
От каждодневной маеты 
И запоздалых сожалений. 
От встреч, что вечно под контролем 
У неизбежности разлук, 
От слишком ласковых подруг, 
И от меня, на случай, вдруг 
Я захочу Вам сделать больно... 
 
 
 
 
***

Когда о своём уходе с усмешкой объявит удача, 
Не думай, я не заплачу, не брошусь за нею вслед. 
Оставлю себе на годы богатство ценней потери - 
Умение жизни верить, уменье не верить в смерть. 
Что ждать от судьбы затишья и жизнь сантиметром мерить? 
Нельзя избежать потери, как двери ни запирай, 
Уйдёт, если время вышло - к чему себе врать напрасно? - 
Сейчас, или позже часом - порвётся бумажный рай! 
Поэтому даже в полдень готова я встретить полночь - 
Пускай проверит на прочность! - и если настанет день, 
Когда о своём уходе спокойно объявит удача - 
Я горечь в улыбке спрячу, никто не заметит тень... 
 
 
 
 
***

Всё снова, и каждое слово 
Бестрепетно - с красной строки, 
И утро, как белый голубь 
Взлетает к тебе с руки, 
А ты открывай ему окна, 
Насыпь ему горсть пшена - 
А сердце легонько ёкнет 
Почувствовав, что весна! 
И перышком его белым 
На лист меловой стены 
Я положу несмело 
Ещё снеговые сны... 
 
 
 
 
***

Моя любовь - беда большая, 
Но без беды не проживёшь, 
Бесценному цены не зная, 
Меняю враз алмазный грош, 
Я маюсь, как пороша, тая, 
А ты не любишь и не ждёшь! 
Моя любовь - вина большая, 
Но без вины не проживёшь, 
Утайка делу не мешает, 
Оглаской ласку не спасёшь, 
Я не годна одна для рая, 
А ты один - повсюду вхож. 
Моя любовь себя не знает, 
И, как бурдюк из старых кож, 
Внутри надеждой опьяняет, 
Снаружи вызывает дрожь, 
Но вид и суть объединяя, 
Душой бросается на нож. 
Любовь в огонь и в лёд бросает, 
И я не знаю средства - что ж! 
Бежать - за пятки покусает, 
Мешать - что затыкать тот дождь, 
Не обращать вниманья - мает, 
Таит подвох, терзает, чая 
Того, что ты её спасёшь! 
 
 
 
 
***

Что я искала, то не находила, 
А то, что находила - не искала. 
И я любила, и меня любили, 
Да жаль, одно с другим не совпадало. 
Был дирижёр, но не было оркестра, 
А был оркестр - так не хватало нот - 
Всё время не сходилось время с местом - 
То день не тот, то час наоборот. 
То ключ не подходил к замку на двери, 
То адрес тот, а город не совпал, 
Видать, другой нашёл мою потерю, 
А я нашла, что кто-то потерял. 
Так невпопад, такая незадача - 
Чужая горесть, не своя удача, 
Но грех судьбу свою за то корить - 
Она не без разбора наделяла 
Кого опёкой, а кого опалой, 
А если спутала - не нам её винить. 
 
 
 
 
***

У меня два имени - Нет и Да, 
У меня два времени - Здесь и Всегда, 
Я иду по воде, потому что во мне 
Завтра был лёд, а вчера будет снег. 
Я снова жива, как вода и трава, 
Мне плевать на всех тех, кто не верит в слова, 
Кто сжигает дрова, не давая тепла - 
Мне важней, чтоб вода в этом русле текла. 
Мне не хочется спать, мне не хочется есть, 
После цифры "пять" не следует "шесть" - 
Страшновато, конечно, сидеть на краю, 
Но падём мы не раньше, чем я допою. 
Там, где волки танцуют над трупом овцы, 
Там, где требуют черти отдать им концы - 
Мы сядем на край и будем ждать, когда 
Вода изо льда превратится в чай. 
И не скажешь, что лучше, быть или не быть, - 
Не цикутой единой Сократ знаменит, 
Только жизнь, в самом деле, забавный предмет: 
То она ещё есть, то её уже нет. 
Так не плачь ни о ком, всё и так потекло, 
Не ходи босиком, под ногами стекло, 
Просто вспомни, когда нам сыграют отбой 
День, когда лёд становился водой! 
 
 
 
 
Господи храни

Господи, храни моего желанного, 
Чтобы никого не ударил спьяну он, 
Чтобы не опился огненной воды, 
Чтобы не наелся яда до еды, 
Чтобы не полез в неправедную драку, 
Чтоб не отравился вытяжкой из маку, 
Чтоб не надышался пьяною травой, 
Чтобы не попался под дурной конвой, 
Чтобы не свихнулся по пути домой, 
Чтобы не загнулся смертною зимой, 
Чтобы не споткнулся, чтоб не обманулся, 
Чтоб пришёл домой милый мой. 
 



Xолодные птицы

Садились холодные птицы 
На горло убитой весне, 
Древесный сок слезовидный 
Из вен струился на снег, 
Она после смерти молчала, 
Она улыбалась во сне, 
И лишь одного просила - 
Оставьте меня в тишине. 
И те, что меня любили, 
И те, что меня забыли, 
И те, что ломали мне крылья - 
Мне больше до вас дела нет. 
 



клаустрофобия

это новый виток одиночества 
или всего лишь очередной приступ клаустрофобии? 
м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м 
птица времени хищная опять мучишь меня 
зачем я печальна тобой 
когда идёшь мне 
летишь мной 
мней мно мну... 
клаус троф об и я. 
рысь не грызь брысь! 
сыгоре улын ыл 
гранзай аголант 
залгар ао 
крелой с и. 
 



***

"Я знал немало Поль, Вер, Лен - 
Сказал однажды Поль Верлен, 
Но счастье мне не мило боле - 
Я ничего не знал об Оле!" 
 



***

А мы неподцензурны, 
По нам не плачут урны, 
В возвышенных котурнах 
Любому станет дурно, - 
Ворочает что хочет 
Раскованный пиит 
(Читателя тошнит). 



 
поезд до Третьяковки

долго он как-то идёт 
до Третьяковки он слишком уж долго идёт 
поезд заблудший забыл о своей остановке 
в станции Икс под названием 
мисс Третьяковка 
я не читаю по стенкам приметы движенья 
я не надеюсь заметить за метр её приближенья 
долго о долго идёт он к своей остановке 
в станции Третьяковке 
люди читают газеты а глаз у них нету 
люди проходят сквозь стены зачем им билеты 
долго о долго идёт он к своей остановке 
в станции Третьяковке