Сорок ударов в колокол
Бом - это ударил колокол,
Бом - тело покрыла дрожь,
Бом - тянет по жизни волоком,
Бом - истрачен последний грош.
Бом - мысли стучатся в голову,
Бом - рушится хрупкий мозг,
Бом - золото стало оловом,
Бом - жизнь отвалила розг.
Бом - время не лечит раны,
Бом - рядом упал боец,
Бом - выбило дверь тараном,
Бом - вновь заболел отец.
Бом - свистнула мимо пуля,
Бом - ветер задул свечу,
Бом - небо скрутило дулю,
Бом - поздно идти к врачу.
Бом - случай сгустил окраску,
Бом - горло проткнула кость,
Бом - черти пустились в пляску,
Бом - душу задрала злость.
Бом - смелость свернула горы,
Бом - воля замкнула круг,
Бом - бродят собаки сворой,
Бом - волку не нужен друг.
Бом - тополь остался дома,
Бом - наглый явился дуб,
Бом - смыло бедняг с парома,
Бом - выпал здоровый зуб.
Бом - кончилось бабье лето,
Бом - осень грызет пейзаж,
Бом - зрение просит света,
Бом - скука убила блажь.
Бом - встретились три стакана,
Бом - грань приласкала грань,
Бом - водка течет из крана,
Бом - тост заменила брань.
Бом - сорок ударов в колокол,
Бом - сорок безумных строк,
Бом - с сердца стамеской сколоты,
Бом - в очень короткий срок.
Приземление
Мне ангел жаловался, плача,
Что жить не может на Земле,
Он представлял ее иначе,
Летая в облачном седле.
Все сверху виделось другое,
Из глубины святых идей,
К себе манила беспокоя,
Планета временных людей.
Казался шарик безупречно,
Причем еще и голубой,
Совсем вращается беспечно,
Вокруг оси немолодой.
Хотелось знать, какая сила,
Бурлит из множества страстей,
И почему, хватая вилы,
Туда стремятся сто чертей.
Так заедало любопытство,
Чесоткой крыльев под пером,
Что не краснея от бесстыдства,
Покинул он небесный дом.
Теперь на лавке в тихом сквере,
Познав всю тяжесть суеты,
Безумец в ангельской манере,
Вздыхая, нюхает цветы.
Поезд
Один перегон, другой перегон,
В окно наблюдаю природу,
Достался сегодня последний вагон,
Который отцепят по ходу.
Мелькают вокзалы чужих городов,
Людей незнакомых жилища,
Деревья цветущих фруктовых садов,
Животные в поисках пищи.
Ту - тух и ту - тух - металлом стучат,
Колеса на рельсах по стыкам,
Попутчик ругает за шалость внучат,
Пытаясь воздействовать криком.
Зашел проводник и выдал постель,
Билеты собрал для контроля,
Включили по радио хриплую трель,
О жизни бандитской в неволе.
Пора извлекать из пакета еду,
На стол накрывать чем богаты,
Потом перекуривать в тамбур пойду,
А там уже курят солдаты.
Придется подслушать парней разговор,
Как будто я стал невидимка,
Узнать, что в бою переклинил затвор,
И дрался отчаянно Димка.
Забыл заказать обязательный чай,
Погладить рукой подстаканник,
Уже прибываю, родная, встречай,
Домой возвращается странник.
Одинокая
На столе остывает ужин,
Не судьба предложить мужчине,
Он зачем - то ей очень нужен,
По какой - то простой причине.
Жаль, прокисла варенья банка,
Съела плесень заботу лета,
От простуды под носом ранка,
Разве сложно поправить это?
Только вот для чего забота,
Все равно одинокий вечер,
Завтра будет опять работа,
А сегодня с подушкой встреча.
Перед сном полстакана сока,
И отрывок журнальной прозы,
За стеной у соседей склока,
Без шипов не бывают розы.
Надо, кстати, купить букетик,
Возвращаясь домой по рынку,
К выходным довязать беретик,
Стало зябко носить косынку.
Проводник
Мне надоело жить по привычке,
Сменой поступков и тихого сна,
Буду искать золотую отмычку,
Чтобы сердца открывала она.
Завтра уйду босиком на рассвете,
Смело покинув привычный порог,
Три многоточия в жизненной смете,
Раньше поставить себе я не мог.
Только сегодня нашелся тот повод,
Спрятав который, бессовестный бес,
В детстве отрезал питания провод,
Связь прерывая с легендой небес.
Но побеждая невиданной страстью,
Рвался к свободе мужской талисман,
И, раздвигая клыки жадной пасти,
Черту плевал вместо мести в карман.
Слово рождалось ночами под водку,
Грех побуждал на бумаге кричать,
Острым пером, подключая проводку,
С неба стихи через душу качать.
Серые ангелы
Оператор хрипит в эфир,
Сообщая постам приметы,
Зло опять посетило мир,
Выполняя от беса смету.
Это значит парням рывок,
Побежало на минус время,
Милицейский поможет Бог,
Удержать по дороге стремя.
Рев моторов и вой сирен,
По бокам голубые стрелы,
На весах у закона крен,
Будет ангелам серым дело.
Снова бой за чужой покой,
Сживая чертей со света,
Шагает вдоль жизни строй,
В шинелях простого цвета.
Ты и я
Ты красивая формой создания,
Я - суровый охотник на дичь,
На двоих нам досталось задание,
Смысл жизни пытаться постичь.
Ты считаешь цветы украшением,
Мне звериная шкура к лицу,
Отличаемся мы отношением,
К сочинившему Землю Творцу.
Нам непросто идется просторами,
Друг за друга цепляясь в пути,
Поцелуй между частыми ссорами,
Помогает к вершинам ползти.
Перед дуэлью
Под ногами хрустит снежок,
Веселятся по веткам птички,
На перчатке дыру прожег,
Прикурив половинкой спички.
Закрывая лицо от ветра,
Приподнял воротник шинели,
До поляны остались метры,
Но нельзя отложить дуэли.
Затянувшись сигарой дважды,
Девять раз сосчитал кукушку,
Задирает все утро жажда,
Результатом ночной пирушки.
Погуляли вчера на славу,
Только вышла дурная ссора,
Оба были тугого сплава,
В результате стреляться скоро.
Быть сегодня беде, однако,
Чью - то пуля прервет карьеру,
Станет эта последней драка,
И последним подход к барьеру.
Любовь незрячая
Руки вытянув, мелко дрожащие,
Раздирая о стены их в кровь,
Слыша звуки, так лживо манящие,
Шла по миру слепая любовь.
По пути предлагая стыдливо,
Встречным всем окунуться в дурман,
И как вор, озираясь пугливо,
В душу лезла, как в пыльный карман.
Плача, падала в ноги униженно,
Умоляя не гнать за порог,
Уверяла, что богом обижена,
И ласкалась о грязный сапог.
Приютить не просила коварную,
Не нужны были милость и кров,
Нежно песню шипела бездарную,
Превращая свободных в рабов.
Их водила потом лабиринтами,
В тупиках оставляя на смерть,
Псов кормила сердцами разбитыми,
Муровала в гранитную твердь.
Утомляла алтарь кровью жертвенной,
Жгла влюбленных в ночи на кострах,
И в подарок красавице ветреной,
Подносила лишь ужас и страх.
Жен к другим от мужей уводила,
Оставляя детей без отцов,
Дуэлянтов на свет породила,
В черный цвет наряжала вдовцов.
Взятки брала с поэтов бессовестно,
В ее честь сочинявших стихи,
Одиноких жалела так горестно,
Что они совершали грехи.
Чародейство
Лунный свет холодный, выкупаясь в речке,
Заплывет погреться у горячей печки.
Ночь проглотит жадно невеселый вечер,
На погосте старом замерцают свечи.
Голыми руками там нарву крапивы,
Наломаю веток у плакучей ивы.
С тайными словами выплету узоры,
Прикажу туманить вражеские взоры.
Босыми ногами выйду на дорогу,
Стану на колени помолиться богу.
Голову посыплю придорожной пылью,
Чтобы сделать чары настоящей былью.
Ручеек секретный отыщу в лесочке,
Напою водицей три любые кочки.
Пусть растут курганы, впитывая влагу,
Отдавая даром силу и отвагу.
Звонко засмеявшись, побегу по полю,
Колоском стегая чью - то злую волю.
Озорливый ветер, в шутку рожи корча,
Забавляясь, смоет всю чужую порчу.
Разорву на клочья новую рубаху,
Подарю лоскутик ледяному страху.
Не получит в рабство золотую птицу,
Острыми зубами грызть ему тряпицу.
Вновь рассвет застанет на пороге дома,
Тело приласкает сладкая истома.
Нежно сдавит веки вороватым сном,
Мир не сделать лучше только колдовством.
О забытом долге
Не родилась в глубинах вселенной,
Воплощенной мечтой та звезда,
Где построил бы дом я нетленный,
По соседству без злого гнезда.
Не нашелся еще тот священник,
Исповедать достойный меня,
Чтоб ослабить греховный ошейник,
Недостаточно в пытках огня.
Загулял где - то в пьяном разврате,
Позабыв перед господом долг,
Во Христе мы не стали с ним братья,
Он в молитвах не ведает толк.
Все простят ему древние боги,
Чей разрушили варвары храм,
Ну, а мне в одиночку итоги,
Подводить своим грешным делам.
Калейдоскоп
Чёрным по красному,
Почерком ровным,
Письма прекрасному,
Дальним и кровным,
Очень давно не писал.
Синим по белому,
Точками частыми,
Прошлому смелому
Днями злосчастными,
Я тебя долго искал.
Серым по жёлтому,
Тонким пунктиром,
Мысленно шёл к тому
Справиться с миром,
Как это сделать не знал.
Тусклым по яркому,
Жирными пятнами,
Солнышку жаркому,
Травами мятными,
Шёпотом добрую звал.
Светлым по тёмному,
В силах ослабленный,
Случаю скромному,
Ложью ограбленный
Выл по ночам на луну.
Чистым по грязному,
Страстью сгибаемый,
Сну безобразному,
Духом питаемый,
Спас только веру одну.
Жили были два поэта
Богата на таланты слобода,
Адмиралтейской названная людом
Оставить для потомков два следа
Нам с дядей Мишей выделено чудом.
Он умудрён проточной суетой,
Я - хулиган: пока хватает дури,
И дядя Миша тоже не святой,
Поэт без компромиссов по натуре.
Бывает так, что душу ест тоска,
А как иначе с русскими грехами?
Тогда стволом играя у виска,
Звоню Тузову с новыми стихами.
Читаю вслух о жизни и мечтах,
Глотая комья нервного порыва,
Нет ни гроша у нас с ним на счетах,
Зато вдвоём легко парим с обрыва.
В нас тычут пальцем тени из толпы,
Зевакам нужен бред для разговоров,
Им не найти без гениев тропы,
Среди обид, пороков и укоров.
Конечно, мы подскажем, в чём беда,
Куда идти за чистыми мозгами,
Но их волнует только лишь еда:
Таскают пищу в норки рюкзаками.
Вот так вот, слава Богу, и живём,
Проводниками в мир иного обустройства,
Замуровав себя в поэзию живьём,
Без права на пониженные свойства.
Разлука
Если выживу - вернусь,
Ждать всю жизнь не нужно,
Не зови, не обернусь,
Мы простились дружно.
Новых ссор не урожай:
Скис раздоров творог,
Пса, смотри, не обижай:
Он мне тоже дорог.
Береги себя сама,
Злобных стало много,
Поступают без ума,
Не суди их строго.
По хозяйству хлопочи,
Делай всё спокойно,
Люди спросят - не молчи,
Отвечай достойно.
Иногда, по вечерам,
Может, будет грустно…
Прогуляйся утром в храм
И пиши мне устно.
Долетит когда - нибудь
Без конверта слово,
Я пойму простую суть -
Ты расскажешь снова.
Так и будут длиться дни,
Полдень, полночь, ночка…
На чужбину без родни,
Что ни шаг, то кочка.
Вишенка и клён
Рядом со старым клёном
Зимней порой в декабре,
Дрожит на морозе калёном
Вишенка в снежном дворе.
На девку похожа статью,
Красива со всех сторон,
Как будто родилась к платью,
С ветвей, лишь согнать ворон.
Помочь ей не может тоже,
Не пугалом вырос клён,
Скрипит только кожей строже,
Но птиц не пугает стон.
О нежности мало зная,
Загадив вишнёвый ствол,
Метнулась пернатых стая
Объедки искать на стол.
Остались деревья сами
Так близко один с одной,
Он тянется к ней корнями
Сквозь почвы замёрзший слой.
Толкая всей силой глину,
Буравит упрямо грунт,
Вокруг обогнул рябину,
Устроив природе бунт.
А вишня стоит на месте,
Застыла приятным сном,
В котором к ней, как к невесте,
Пришёл симпатичный гном.
Неизвестный симптом
Дай мне, аптекарь, таблетку от скуки,
Можно волшебной микстуры флакон,
Мозг утомился сильнее, чем руки,
Считывать с жизни уродливый фон.
Дай, окулист, мне очки для слепого,
Видеть устали глазные зрачки,
Лица несчастных от счастья такого,
Снявших когда - то с портретом значки.
Выдай, пожалуйста, в уши тампоны,
Врач, исцеляющий слух у больных,
Чтобы не слышать печальные стоны
Массы людишек от злобы хмельных.
Хмурый хирург, ампутируй мне душу,
Пусть тело бродит само без меня,
Будет смешно, если сам я разрушу
Хрупкий сосуд ощущения дня.
Эльза
Я тоже встречал безобразную Эльзу,
Но не было банки со спиртом при ней,
Она походила на ржавую гильзу
И в воздухе вяло гоняла коней.
Кобылка налево, лошадка направо -
Так время сместило рассудок её,
Теперь предоставив полнейшее право
Выпячивать горе наружу своё.
Всего ей хватало, лишь водочки мало,
Тушить в организме похмельный пожар,
Всегда приоткрыто подачкам забрало,
Заполнить бы только тускнеющий шар.
Сейчас уже поздно катиться обратно,
Назад не отпустит безжалостный бес,
Всю радугу жизни заляпали пятна,
Просить бесполезно у неба чудес.
А раньше когда - то она в медсанбате
Мотала бинтами советских солдат,
Блистала в косынке и белом халате,
В любви признавался ей бравый комбат.
Бойцы восхищались красивой фигурой,
Достойно держала себя медсестра,
Среди обстановки военной и хмурой
Афганским посыпана пеплом костра…
…Какая от Эльзы случилась всем польза?
А Эльзе от мира, какой гонорар?
Осталась в окопе отстрелянной гильза,
Добавился миру служебный кошмар.
Взвод последнего дня
Нас окружили,
Прорыв не удался,
Старлея убили,
Забрать не успели,
Сержанты решили,
И взвод окопался.
Попрут скоро гады
В жестокой атаке
Зажали пехоту,
Довольны, наверно,
Но станут не рады
Сегодняшней драке.
Конечно, хреново,
И хуже бывало,
В радейке осколок,
Нет связи со штабом,
Всё к бою готово,
Патронов лишь мало.
Спастись не реально,
Живьём не сдадимся,
Пусть взводный встречает,
Раз первым погиб,
Умрём мы нахально,
Ни с кем не простимся,
За нас отомстят тебе хитрый Хабиб.
Инвалид локального конфликта
Вместо руки он носит медаль,
Руку отбило взрывом,
Мина взметнула убойную сталь
Скрытым в земле нарывом.
Госпиталь, дембель, скорый развод,
Ночи бессонные, водка…
Очень хотелось вернуться во взвод!
Боль заглушала сотка.
Добрый сосед завязал все шнурки,
Сам бы сумел зубами -
Трёхлапому волку помогут клыки
С горем бодаться лбами.
Нервы коробит в кармане рукав -
Так не стоят в строю,
Ангел - хранитель был явно не прав
В том роковом бою.
Жаль, не хватило тогда же свинца,
Лучше бы принял в грудь,
Чем вспоминать каждый день без конца
Прошлое что - нибудь.
Глупышки - снежинки
На улице мрачно и дома темно,
Промёрзнуть хватает мороза,
Стекло, украшая, бесшумно скользя,
Скребутся снежинки бессильно в окно,
Ко мне погостить им, конечно, нельзя:
Тепло для их жизней - угроза.
Откуда - то сверху, с небесных просторов,
Они прибывают в полёте сюда,
Создания хрупкие, точечно малые,
Искусства энергии вечностных споров,
Со временем - капельки жидкости талые,
Без форм ювелирных - простая вода.
Слово первого волка
Не хочу молока, мне бы мяса кусок
От разодранной братьями туши,
Научила нас мать забегать на бросок,
Прижимая для точности уши.
Пасть оскалив, вонзая клыки,
Мёртвой хваткой цепляясь за горло,
Чтобы пеной кровавой густые плевки,
Жертве глотку без воздуха спёрло.
Кувыркаясь, держать, напрягаясь, тянуть,
Повалить, грудью в бок ударяя,
Так природа устроила хищную суть,
Голод, жизнью чужой утоляя.
Кто сильней на охоте и в логове, прав,
И шматки тому лучшие пищи,
Уважение в стае приходит за нрав,
Слабакам достаётся лишь днище.
Молодая волчица покорно пойдёт
За призывом матёрого волка,
Если сможет кормить, он щенков обретёт,
Будет общей игрушкой им холка.
Подрастая, волчата, разнюхав следы,
Устремятся за первой победой,
И однажды, в борьбе заработав еды,
Обозначат свой рык за беседой.
Не хочу молока, мне бы морду уткнуть
В потроха, обагрённые кровью,
И насытившись мясом, с подругой уснуть,
Обнимая волчицу с любовью.
Подвиг
Мы на себя вызываем огонь!
Боги войны, за работу!
Пусть командир опускает ладонь
И пушки хоронят роту.
Из окружения выхода нет:
Их слишком много всюду…
Это реальность, это не бред,
Уже не случиться чуду.
Мешайте быстрее нас, братья, с землёй,
Ройте для всех могилы,
Камни, осколки с горячей золой
Примут последние силы.
Свершаем не подвиг - иначе нельзя,
Сразимся ещё в рукопашной,
Уйдут наши жизни, мгновенно скользя,
Общей дорогой страшной.
Огонь, артиллерия! Время не ждёт,
Не будет врагам пощады,
Вечную память нам бойня зажжёт,
Посмертно вручив награды.
Реализм
Цветы хотят пить,
Нужно полить -
Лень.
Рыбки живут,
Между стёкол плывут,
День.
Кот просит есть,
Мяукает лесть -
Хитрец.
В кресле сидит,
О чём-то грустит,
Мудрец.
Чайник кипит,
Выключатель не спит -
Китай.
Время течёт,
Минуты не в счёт -
Отдай.
Муха жужжит,
Воздух дрожит,
Дрянь.
Капли стучат,
Дождик зачат,
Рань.
Щели сквозят,
Раздражители злят,
Покой.
Сутки пройдут -
Друзья не найдут,
Застой.
Ещё одно предложение
Пойдём погуляем с хорошей погодой,
Пока не пришли остужать холода,
Рождённое летом волшебной природой,
Сменяющей осень на зиму всегда.
Пройдёмся пешком незнакомым маршрутом,
Глазея влюблённо друг другу в глаза,
К нам спустится с неба с цветным парашютом,
Для шутки весёлой, с бантами коза.
Она пожелает всего, что нам нужно,
Немного картавя слова не со зла,
Подскажет, как жить безмятежно и дружно,
В пример приведёт дорогого козла.
Затем убежит, второпях не прощаясь,
Оставив на память с цветком лоскуток,
А мы, беззаботно домой возвращаясь,
Поделим губами воздушный глоток.
Монарх и шут
Полем бескрайним, издревле диким,
Воин шагал на восток,
Днём непогожим, просто безликим,
Нежный заметил цветок.
Пояс, ослабив, меч отодвинув,
Рядом прилёг отдохнуть,
Как же давно всё родное покинув,
Вышел он в дальний путь.
Тело уставшее, мысли походные,
Ветром натёрто лицо,
Сильные руки, ладони холодные,
Перст украшает кольцо.
Славное прошлое, подвиги ратные,
Злые удары судьбы,
Время бегущее, годы закатные,
Многие сутки ходьбы.
Войны жестокие, штурмы минувшие,
Тени убитых врагов,
Мощные штормы, галеры тонувшие,
Возле чужих берегов.
Стрелы свистящие, латы блестящие,
Сбоку прорублен щит,
Острые копья, секиры разящие,
Грудь под кольчугой трещит.
Ландкнехт засыпая, цветок не погладил,
Слишком груба ладонь,
Он и во сне сам с собой не поладил,
Сердце запёк огонь.
Werewolf, или второе слово первого волка
Я не умею хлебать из корыта,
К помоям не гнётся спина,
Видимо, суть человека открыта,
Во мне кроме тихого сна.
В детстве однажды поднялся с коленей,
Шагнул первый раз и пошёл,
Бегать учился у диких оленей,
Подругу искал и нашёл.
Стадо, отвергнув, сроднился со стаей,
Места нам добыл в бою,
После охоты шерсть и уста ей,
Лизал, как награду свою.
Жил без боязни за личную шкуру,
Шрамы в норе не считал,
Честь сберегал, как иные фигуру,
О счастье обычном мечтал.
Друзей не бросал без защиты в капканах,
В затылок врагов не грыз,
Но не терпел на любимых полянах,
Запахов пришлых крыс.
Не уклонялся от вызовов сильных,
Слабых не бил за так,
Пищу не прятал в расщелинах пыльных,
Вождя не присваивал знак.
Верил в богов зачарованной рощи,
Пел по ночам Луне,
Чтил своих предков, их души и мощи,
Они помогали мне.
Я не имею упрёков и страха,
Прямо смотрю в глаза,
Долго ещё будет строиться плаха,
Успею быть против и за.
Монарх и шут
Послушай, царь, придворного шута,
В его проказах скрытые подсказки,
Кого хлестать ударами кнута,
И в чьи не верить праведные сказки.
Бесспорно, глуп безродный юморист,
Под колпаком не то, что под короной,
Мозг дурачка без умных мыслей чист,
И не извилист выраженной кроной.
Над черепом резвятся бубенцы,
Прочь, отгоняя беды и тревоги,
Пусть знают все и в том числе слепцы,
Что царский шут шагает по дороге.
Он видит весь роскошный этикет,
Глазами Богом данными ребёнку,
Который мог бы дамский туалет,
Использовать, как чистую пелёнку.
Без комплексов общается чудак,
С маркизами, баронами и стражей,
А если, что случается не так,
Исподтишка отважно мажет сажей.
Ему супруга в жизни не нужна,
Для смысла есть на кухне повариха,
Покормит, постирает, как жена,
И остальное сделает всё лихо.
Завидуй, царь, придворному шуту,
Скучнее власть разнузданной свободы,
Благодаря монаршему щиту,
Живут привольно близкие уроды.
Яблоки
Падают яблоки, падают,
С веток на землю летят,
Радуют красные, радуют,
Старого воина взгляд.
Пятятся яблоки, пятятся,
Прочь от родного ствола,
Катятся спелые, катятся,
Стать украшеньем стола.
Нежатся яблоки, нежатся,
В чёлке кудрявой листвы,
Держатся крупные, держатся,
Завтра коснутся травы.
Кончатся яблоки, кончатся,
Скоро совсем опадут,
Сморщатся годики, скорчатся,
И друг за другом уйдут.
Как собаки
Мы, как собаки, то же уходим,
Только на свете чуть дольше живём,
Ищем других, но себя не находим,
И пропадаем, без смысла живьём.
Мы, как собаки кучкуемся в стаи,
Прячась толпой за спиной вожака,
На территории вбившего сваи,
Правом сильнейшего в стае пока.
Мы, как собаки дерёмся за кости,
Или тоскливо взвываем в ночи,
Без приглашения просимся в гости,
Или лежим калачом на печи.
Мы, как собаки виляем хвостами,
Лживо ласкаясь за жирный кусок,
Клетки грудные украсив крестами,
Все по свистку совершаем бросок.
Мы, как собаки гордимся щенками,
Просто за то, что похожи на нас,
Прочно привыкли к побоям пинками,
И выполнять приказание "фас".
Мы, как собаки рыщем по следу,
Каждый, стараясь себя накормить,
Что - то съестное добычей к обеду,
С детства умеем едой применить.
Мы, как собаки не знаем пощады,
К тем, кто свободен от нас, как коты,
Так персонажи единой шарады,
Сытно питаем червя суеты.
Как кошки
Мы, как и кошки, то же свободны,
От предрассудков и мнений собак,
Вечно которым за стиль не угодны,
Жизни без будок, цепей и без драк.
Мы, как и кошки, лично решаем,
С кем и куда нам достойно идти,
Сами себя для себя украшаем,
Не утомляясь напрасно в пути.
Мы, как и кошки всегда одиноки,
Любим не часто встречаться вдвоём,
Нам ни к чему все партийные блоки,
Думаем просто о чём - то своём.
Мы, как и кошки помним обиды,
Что бы за них по счетам отомстить,
Не понимаем те взгляды и виды,
Что позволяют покорно простить.
Мы, как и кошки, нас можно гладить,
Но против шерсти не нужно давить,
Если хотеть с нами честно поладить,
Лучше интриги, общаясь не вить.
Мы, как и кошки знаем дорогу,
К дому, в котором налажен уют,
Чувствуем сердцем печаль и тревогу,
Видим места, где течёт абсолют.
Мы, как и кошки страдать не умеем,
Слёзы, пуская у всех на глазах,
Сами других ни за что не жалеем,
И за себя не питаем мы страх.
Химия любви
Как много умных мужиков,
Теряли из - за женщин ум,
И походили на жуков,
Без воли, мудрости и дум.
Бедняг губил самообман,
Усугублённый миражами,
Помадно - пудреный дурман,
Хлестал по психике вожжами.
Глаза туманил внешний вид,
Внутри скрывающий пустоты,
Коварства, жадности, обид,
Красиво слепленные соты.
Теснились в уши голоски,
Нежнее нежных звуков арфы,
Сжимая мужество в тиски,
Словами лести блудной Марфы.
Реальность двойственно плыла,
Не укрепляясь мыслью здравой,
Прекрасней всех она была,
Затем, что б стать потом отравой.
Уже зима
Первой свежести снег,
Падал вчера над Казанью,
Время замедлило бег,
Древней столице данью.
В город пришла зима,
Править уже в надежде,
Власть, захватив, сама,
Дней календарных прежде.
Лужи сковал мороз,
Скоро застудит Волгу,
Общий пройдёт невроз,
Службы теплу и долгу.
Птицы не стали петь,
Песен своих задорных,
Солнце устало греть,
Гордых людей и вздорных.
Память в себе, неся,
Предков своих могучих,
Флора разделась вся,
Кроме девчат колючих.
Рыскают стаи псов,
В поисках пищи разной,
Холод закрыл засов,
Жизни собачьей праздной.
Кошки ушли в тепло,
Чтоб зимовать в комфорте,
Минус зажгло табло,
Виды, меняя в спорте.
Осень махнула нам,
Жёлтым листом и светом,
Где - то проспится там,
И поспешит за летом.
Монолог с тишиной
Тишина, тишина, я не твой,
Вопреки обстоятельствам всяким,
Не хочу заражаться тобой,
И смиряться со смыслом двояким.
Тишина, тишина, не тебе,
Покорить мою личную волю,
Подвыванием ветра в трубе,
И прогулками ночью по полю.
Тишина, тишина, не твоим,
Управлять мной законом холодным,
Не сидеть нам, бесцельно двоим,
Манекеном из глины бесплодным.
Тишина, тишина, не твоя,
Воцарится в душе непогода,
Всё равно что - нибудь утая,
Победит моих предков порода.
Защитники Отечества
Они уходили из армии в небо,
За Родину, честь, утопизм и царей,
Не ради наград, золотишка и хлеба,
Сражались на суше и водах морей.
Давая присягу на верность и веру,
Бесценную жизнь оставляли в залог,
Того, что в бою будут делать карьеру,
Из подвигов ратных, без выгоды впрок.
И слово держали, не ведая страха,
Хранили Отчизну от внешних угроз,
Любили концерты российского птаха,
Послушать в компании русских берёз.
Всегда поднимали торжественно тосты,
За женщин, победу и павших друзей,
Предательство быстро карали и просто,
Судом трибунала по строгости всей.
Страдали от чувств и невольной разлуки,
В себе, не позволив убить романтизм,
Играли в картишки на деньги от скуки,
Молились, отвергнув душой атеизм.
Обид не прощали нахалам и хамам,
За правду умели горой постоять,
Могли угодить при возможности дамам,
Влюбиться и временно кроткими стать.
Мальчишкам служили достойным примером,
Какими мужчинами надо расти,
Затем, что бы встать неприступным барьером,
И Родину в час испытаний спасти.
Учитель географии
Я покажу тебе Берлин,
Затем все прелести в Париже,
Ожившей выставкой картин,
Легенды мира станут ближе.
Я поведу тебя гулять,
По шумным улицам Мадрида,
И буду глупости валять,
Быстрее скорости болида.
Я заберу тебя с собой,
Полюбоваться древним Римом,
Переболеть его судьбой,
И не мечтать потом о мнимом.
Я увезу тебя в Брюссель,
Для перебора развлечений,
Нас покатает карусель,
Сдувая пепел огорчений.
Заглянем в Лондон на денёк,
Увидеть часики в тумане,
Зажечь под сердцем огонёк,
И утаить звезду в кармане.
Таким случится наш круиз,
По городам седой Европы,
Ещё когда - нибудь в Белиз,
Слетаем сверить гороскопы.
Маг у реки
Вне защиты, без нападения,
Сохраняя в себе покой,
Лишь фиксируя наблюдения,
Маг беседу ведёт с рекой.
Задавая вопрос течению,
Понимает ответный плеск,
Благодарно внимая мнению,
Полирует астральный блеск.
Исповедуя древним знанием,
Демонический дух воды,
Поощрением с наказанием,
Собирает взамен плоды.
Силой воли творит события,
Напрягая великий дар,
Ради нового тайн открытия,
Раздувает энергий шар.
Подчиняя свой разум вечному,
Отрекаясь, от всех и вся,
Предлагает потоку встречному,
В жертву жизнь одного гуся.
Не желая стоять во времени,
Без почтения к догмам вер,
Запрещает чужому племени,
Разрушать уставной барьер.
Превращая мираж в явления,
Из частичек добра и зла,
Нагнетая процесс плавления,
Вяжет хитро концы узла.
Бесконечность, пытая чарами,
Мастерством, закрепив успех,
Угрожает русалке карами,
За свершённый когда - то грех.
Ритуал, проведя забвения,
Разорвав на куски венец,
Вместо личного избавления,
Маг в начало послал конец.
Меланхолия
Здравствуй моя меланхолия,
Вновь ты без спроса цветёшь,
Будто в болоте магнолия,
Гнилью, питаясь, растёшь.
Женского рода ты сучьего,
Вместе с подружкой тоской,
Методом лова паучьего,
Скучный сплетаешь покой.
Тянешься нитью резиновой,
Дни, собирая в клубок,
Формы почти апельсиновой,
Полной бессмыслицы блок.
Вьёшься бесцветными лентами,
И без причины вокруг,
Крошишь мозги аргументами,
Или ласкаешься вдруг.
Цели твои мне не ведомы,
Скрипов в глубинах души,
Ходим потерянно следом мы,
Ищем на старость гроши.
Я не люблю тебя нудную,
Просто жалею за так,
Часто задачу не трудную,
Долго решая, как рак.
Зря ты меня домогаешься,
Грешной кукушкой извне,
Может, теперь догадаешься,
Что я скрываюсь во сне.
Совсем дурной сон
Приснился кот горящий мне,
Как будто факелом пылает,
Объятый искрами в огне,
Мычит, мяукает и лает.
Глаза упали из глазниц,
Наружу выбитые болью,
Превыше всяческих границ,
Больнее, чем на раны солью.
Зрачки блестят, как зеркала,
Картинки мира отражая,
Который прочная скала,
Скрывает смертным угрожая.
Земля покрыта там водой,
Растут на ней грибы кустами,
Местами вместе с лебедой,
И не красивыми листами.
Один лишь только серый цвет,
Без ветра, дождика и света,
Вне форм, количества и лет,
С пустым вопросом без ответа.
Мелькали, молча два лица,
Все в безобразных бородавках,
Меняя маски без конца,
И хлам какой - то на прилавках.
Душа моя рванулась прочь,
Из стороны той не известной,
Пока ещё не в эту ночь,
Там оформляться ей, как местной.
Секреты женской красоты
Теплее чем, тем девки паче,
Как все индейцы на войне,
Цветастей Инков и Апачи,
Мордашки красят по весне.
Виляя бёдрами нахально,
Стуча обувкой при ходьбе,
Хотят обманщицы банально,
Привлечь внимание к себе.
Курлычут нежно голосами,
Вплетая детские слова,
Для хитрых игр с волосами,
Нужна им очень голова.
Прости поэта, мой читатель,
Но этот глупенький стишок,
Когда - то мне один мечтатель,
Подсунул в творческий мешок.
Вечная рифма
Не зря рифмуются легко,
В стихах обычных вновь и вновь,
Стоят совсем не далеко,
Любовь порочная и кровь.
Судьба не в силах отделить,
Их, как сиамских близнецов,
Сшивает жизненная нить,
Без начинаний и концов.
Там где одна, течёт другая,
Или в любви наоборот,
Себя за глупости ругая,
Свою же кровь глотает рот.
Всегда так было, так и будет,
Пока сердцами правит страсть,
Она бессовестно в нас будит,
Принадлежащую ей часть.
Иди...
О чём с тобой мне говорить,
Ты можешь только есть и пить.
Что сможем делать мы с тобой,
Ты плохо дружишь с головой.
Зачем мне глупости твои,
Терпеть, как трудности свои.
К чему мне тратить на тебя,
Последних три моих рубля.
Иди же куколка скорей,
Влюблять в себя ряд фонарей.
Свинья и розы
Красивые были розы,
Лучших не видел я,
Но без стихов и прозы,
Съела цветы свинья.
Символ любви, без шуток,
Как желудей мешок,
Просто попал в желудок,
Дальше упал в горшок.
Вместо сухих батонов,
Разницы свиньям нет,
Кучкой семи бутонов,
В пищу пошёл букет.
