Девичья молитва
Семистрельная Божья матушка,
Защити молю сердце девичье.
Лишь к нему пути стелет травушка.
К ясну соколу, Королевичу.
Успокой меня, дай терпения,
Приголубь в перстах птаху горькую.
Божья матушка, дай смирения,
Отпусти летать ранней зорькою.
Семистрельная, вынь стрелу любви
Изболелась ведь раной душенька.
Ты есть таинство, воодушеви.
Взглядом поймана, вся иссушена.
Приснодевица Богородица,
Отпусти летать легкокрылою,
Пусть сердечко все исколотится,
Лишь бы только мне видеть милого...
***
Ты меня не спрашивай, красивая,
Ведь не мне судьбу твою разгадывать,
Где же счастье прячется спесивое,
Про кого поет и пахнет ладаном.
Расплетая косы перед зеркалом,
Вглядывайся в темень предрассветную,
Где же он, судьбою предначертанный.
Ищет ли тропиночку заветную.
Спой, красавица, ему венчальную,
Свечи зажигая перед образом.
Посмотри озёрами печальными,
Позови стремительного соколом.
Травушка-муравушка сплетается,
Ткёт твой Ангел полотно-дороженьку.
Где же Финист суженый скитается,
Все сбивая о судьбину ноженьки.
Ночь луну в ладье уносит за море,
Волшебством жемчужным истончается,
Он услышит эхо - поздно, рано ли.
Знаешь, девонька, все только начинается...
Лель
Тихо плывет заря,
Девичьи сны прядут.
В ладанке сон-трава,
Старые Боги ждут.
Где ты, мой ясный Лель...
Сокол найдет манок,
Высеет луг апрель,
Девичий выйдет срок.
Сваты придут домой,
Горлицу увезут.
Станется доля тьмой,
Волюшки не вдохнуть.
Пальцы роняют лён,
Слёзы весны - капель,
Время пророчиц Дрём,
Где ж ты, мой любый Лель...
***
Кто тебя выдумал, горлицей выменял.
Косы соломенны, сны лебединые.
Все аки посуху, граевой россыпью
Буквицы падали высеяв, Господи.
Кто тебя высмотрел ранью березовой,
Соком-живицею душу приманивал.
Вербицей звал, насыщал жажду росами.
Оберегал, укрывая туманами.
Кто тебя вылепил глиною мягкою,
Илом речным, неразумным воробушком.
Да и оставил под солнышком, якобы
Жизнь закалит, да на прочность испробует.
***
О чем сказать?... Тебе нужны слова?!
Слова теперь клочки от оригами.
Не требуй, bаbу!... Я едва жива,
А мертвые не шевелят губами.
Сказать люблю?!... Прости, я не хочу,
Оно во мне вынашивалось долго.
Не для тебя, глупыш!... Я промолчу.
Лишь для него рождалось и умолкло.
Коснись вот здесь и поцелуй... Ожгла!
Ты просто часть навязанного средства:
Забыть того, кем до сих пор жила,
Чтоб выветрить и выскрести из сердца.
Как долго длится ночь... Еще... О, да!
Ты словно нож - мне вспарываешь вены,
Чтоб верность вытекла... Душа - вода!
Чтоб стало пусто, неодушевленно.
Теперь усни, ты все равно чужой,
Прижавшийся щенком к вспотевшей шее.
Теперь я - яд... Уже, наверно - твой!
А повторить "ЛЮБЛЮ"... Я не сумею...
***
Ты нужен мне на миг, на вздох,
На несколько гортанных стонов,
Застывший, пойманный врасплох,
Понявший гибельность резонов.
Войду и схлынут все моря
Топившие любовь под толщей
Потерь... срывая якоря,
Срывая даже что-то большее.
Ты нужен мне на день, на час,
На остром лезвии желанья.
Лишь позови меня сейчас,
К чертям взорвутся расстоянья.
Войду и крышу унесет
И будет дождь лупить по окнам.
Тебя разлука не спасет,
Ты слишком мой... соткавший кокон!
Ты нужен мне на жизнь, на век
Весь... не простой и нереальный,
Мой одинокий человек,
Весь до морщинки - идеальный.
***
Отворить твое окно,
и влететь порывом,
Замерев от сини глаз -
на краю обрыва.
И шептать свои стихи
оголенным нервам,
И остаться на губах
жарким слогом первым,
И рассыпаться из рифм
искрами по строчкам,
Распаляя каждый вздох,
каждый стон твой ночью.
И разлиться по тебе
лавой и пожаром,
Выжигая изнутри душу -
маком алым.
И сорвать звезду с небес,
разорвав дыханье,
И отхлынуть, отпустив
и забрав признанье,
И оставить пеплом след,
опустев в ладонях,
Мой непознанный завет,
мой родник бездонный...
2009
***
Не отпускай меня на свет
Из темных комнат сердца.
Я затерявшийся рассвет
В твоей душе бессмертной.
Мне так тепло, уютно там
И обреченно тихо.
Не подводи меня к вратам
Бросая в мир безликой.
Белея, слепит полотно
И стелется дорога.
Мне щедро даришь
Лишь одно - "жить без тебя"...
Жестоко...
Зачем же жизнь - плеснул бы яд,
Тост поднял бы за счастье.
Зачем же боль?!...Ведь говорят
Подранку смерть - участье...
Оставишь к свету привыкать
И, прозревая долго,
Любовью жалко истекать.
Ее ведь видишь сколько...
Ее ведь видишь сколько...
Ее ведь видишь сколько...
***
Распять желаешь?!... Вот же гвозди
Лежат, обвиты белой лентой.
Лелей обид густые грозди.
Смелей, забудь про сантименты.
Подняться на костер?!... Как скажешь!
Любовно высушила хворост.
Но знай, не вскину взгляд свой даже
На твой упрямый лоб с укором.
Мне утонуть?!... Не создал ада?!
Гнев твой задушит, в пропасть бросит?!
Могу красиво выпить яда.
Спускай собак... Смеюсь вслед злости.
Воткни кинжал, отдай солдатам,
Но что бы не возникло в мыслях,
В твоей любви не виновата
И одержимостью прокис ты.
А дальше, как поступишь дальше,
Щенком вылизывать прощенье?!
Молиться, как святой - без фальши?!
Проклясть, как ведьму - в утешенье?!
Ведь без меня, без этой ночи
Тебе не жить, палач из ваты.
Меня ты жаждешь слишком... Впрочем,
И в этом я не виновата...
***
Дожди не виноваты, просто дальше
Жизнь отодвинула нам горизонты.
Я, видно, стала на разлуку старше
И грусть услужливо раскрыла зонт мне.
Никто не виноват - мы просто люди,
Песчинки, истирающие грани
И выяснять напрасное не будем,
Отпустим в небыль и добром помянем.
А я родить тебе хотела сына -
Небесноглазый и родной комочек...
А ставлю точки... Под дождливым сплином,
Дырявящие душу между строчек.
***
Ах, Элли, малышка Элли,
Вернись в наш дурацкий Канзас.
Здесь гвозди тобой проржавели,
И лижут пески строчки трасс.
Зачем тебе пошлая нежность,
Издёвки... люблю - не люблю!
Зачем эта нервная смежность.
Вернись, стих стирая, к нулю.
Ах, Элли, глупышка Элли,
Здесь грубо, но прямо и в лоб.
Зачем снова в холод постели,
Где ложь сняла серию проб.
Кораблик твой алый - потерян,
Команда не дует и в ус.
Вернись, Элли, в прошлое - верь мне.
Здесь честно... Твой преданный Джюс.
***
Доктор! Лечите, прошу вас скорее,
Сердце мое на любовь облегчите,
Пусть станет глуше - я слишком болею,
Пусть бьется тише - на кончике нити.
Жить не могу, задыхаюсь и таю.
Дайте наркоза погуще мне в душу.
Доктор, мне кажется, я - никакая.
Точность симптомов? - Бьюсь рыбой о сушу.
Доктор, сотрите там имя по краю.
Трудно?... Конечно - пыталась, но больно.
Режьте тогда радикально - я знаю,
Пусть будет мало, но стану я вольной.
Благополучно?!... Как ангел у рая?
Что же так тупо в груди и скрипуче?
Доктор, наверно, теперь я - святая...
А вот с любовью - жизнь все же покруче.
***
Хочешь знать, кто из нас потеряет сильнее,
Хочешь взвесить, уверившись, что не внакладе?
Где же рвать - вдоль по сердцу, немного правее?
Душу, как?... Пополам или в клочья, по правде.
Хочешь вычислить степень и дым поражений,
Рассчитать все ходы, разыграв рокировку.
Забирай все победы, архивы сражений -
Все с лихвой, мой король!... Только эту коробку
Не посмей... Там рассветы, и ночи, и ласки,
Что шелками любовь расстилала по ложу.
Все твои поцелуи и нежные маски,
Жаркий шепот, и вздохи, и счастье быть может.
Хочешь видеть, кому будет точно больнее,
Хочешь зло усмехнувшись швырнуть: - Получила?!..
Только знаешь, ведь кровь у меня голубее.
Королевы не плачут!... Им это по силам...
***
Ты просто был молод, наивен и слеп.
Ты просто влюбился в любовь без оглядки,
А я выжигала тобой горький след,
Срываясь на страсти шальные припадки.
Вытравливая ночь за ночью его,
Желала тебя иступленно и горько.
Ты не виноват, что в душе ничего.
Лишь острые, щедрые болью осколки.
Вот я и поранила страшно тебя,
Хотя не хотела, старалась, Бог видит.
Но ты причастилвшись смертельно огня,
Так сердце обжег, что любя ненавидишь.
Ты просто был средством, забыться и жить.
Прости, мой обугленный мальчик, не сетуй.
Прости, обрывая последнюю нить,
Ведь я научила тебя быть поэтом...
***
Мне эту нежность к тебе не побороть.
Жажду пустынь её не утолить.
Всё, что мне нужно...
Твой океан порой
Переплывать, тонуть
и вновь таить
Песнь, что под розой ветров поет атолл,
Где серебрист песок и Будда спит.
Где зреют бабочки сердца, чтоб потом
Тканью времен выстлать палеолит.
В волны осыпав памятью звезд пыльцу,
И изменив вздохом подлунный мир.
Я эту нежность
Вечность тебе шепчу
Чтобы вспомнил меня и ощутил.
***
Она мечтала: - Выстрои мне город
Со шпилями и волшебством заката!
И засыпала, наконец с укором,
А он курил и мастерил солдата.
Она просила: - Вырасти мне розу,
Простую розу солнечного цвета!
А он писал ночами скучно прозу,
Хотя хотел ей легкости и лета.
Она рыдала: - Ты со мной не весь!
А у него в контракте вместо - РАЙ,
Давно был прочерк и приставка - БЕЗ,
Но он молчал и наливал ей чай.
Она давила: - Будь таким как все!
Ну, что ты все опять молчишь, молчун!
А он бежал по взлетной полосе
Во сне и иногда взлетал чуть-чуть.
Она бледнела: - Завтра я уйду!
И снова собирала чемодан,
А он разжав ладонь дарил звезду
И новый, удивительный роман.
***
Молчит твой первый снег зимы, молчит и тает,
И, что-то легкое c ним в душу проникает.
Лохмато плечи уронив ель тянет ветви
К корням основы азом тверди...
Светлый, где ты?
Крошится лед небесный пухом белоснежным,
Окутывая невесомо землю - нежным...
Ах, Светлый, что в небесном граде ты считаешь?
Надеждой, горстью взвешивая, освящаешь
Чистейшей манны бесконечной снег холодный,
И мир им сирый насыщаешь и голодный,
И осыпаешь в душу нам, и возвышаешь
К земле придавленных...
И все еще прощаешь...
Солдатке
Беда вошла в пределы... Город
Стал, как мертвец - во власти сна.
Мир надвое войной расколот.
Хоть друг, хоть враг - всех сплющит молот,
Чтоб смерть насытилась сполна.
Надрывно скрипочка звучала
В уездной стыни городка.
В бездушной полости вокзала
Его войне ты отдавала,
Войне большой, издалека.
Слов не было - в ночи остались
На смятых, белых простынях;
Когда под губы жарко стлались,
Когда под сердцем растворялись
И сохли в горле второпях.
Не помнишь, как вернулась к дому.
Отныне - мужняя жена.
Пуста, разбита, невесома,
Не плачь, молись хоть по-простому.
Одна теперь на всех беда.
Цвела герань в окне вокзала.
И для кого весны рука
Всё зелень листьев пеленала?
Надрывно скрипочка звучала
В уездной стыни городка.
2008
Грошик ломаный
По тебе тосковала, металась и маялась,
А потом горе выцвело ситцем и кончилось.
Для души моей Авеля выпал ты - Каином.
Что ж, куделью судьбы ткутся нити пророчества.
Задыхалась, в ночь выла, пылала в ней заживо.
Эх, была б ворожеей, наверно бы прокляла.
Повезло тебе, милый...
Что выжег, то зажило.
Боль бумагой сгорела...
Дымит, да нет отклика.
Возносила твой нимб, выше храмов - охальница,
На тебя лишь молилась, божок мой соломенный.
Но, вот выдала сумму вселенская разница.
Моего безразличия грошик ты ломаный...
***
Не постичь мне тебя, не найти среди зим.
Желтокрылый сентябрь свел с ума все сады.
Заблудившись бреду наугад вслед за ним.
Может быть, заведет в мимолетность, где ты
Прячешь сердце, что бьется не в такт, невзначай
С ускользающей будничностью суеты.
Где опять ты с чужой пьешь жасминовый чай,
Но уже понимаешь, как зимы пусты.
Где еще не томим жаром рыжих волос.
Просто смотришь в окно, пьешь жасминовый чай.
Заплутавшему волку из серых полос
Счастье волчье не сшить - не его это рай.
Под полночной луной вспоминаешь, как храбр,
Но еще ревновать не умеешь, а зря.
Ведь меня замуж взял торопливый сентябрь,
Чтоб ничьею женой не была до тебя.
Посмотри, как роскошен и щедр мой жених.
Перед ним листья в золоте падают ниц.
Одевал мне фату из дождей проливных,
Посвящал песни всех улетающих птиц.
Если б взял ты мой след, если б душу настиг,
Что нам лютые зимы и все сентябри.
Вспомни волчью охоту, последний свой миг
И иди на мой зов... просто верь и иди.
***
Заговори меня, заворожи, пролей елей.
На нити ночи лун жемчужных нанижи всю горсть.
Пока дрожит на паутинке вздох, верши скорей.
Пока от ветра в волчьей шкуре не сложилась ость.
В дремучих травах заклубится ведовской туман.
Добавь в котел озерный всплеск и огневицын дрок.
Три капли крови и щепоть тоски сердечных ран.
И всю любовь, что ты вынашивал, но не сберег.
Рычи заклятья, распаляя тишину огнем,
Что изнутри давно сжигает, изнуряя плоть.
Заговори меня, заворожи, сон прорастет быльем,
И чары сгинут... и прольет освобожденьем дождь...
***
Милый, как ты там в своём далёко?
Помнишь ли - забыл меня уже?!
Чайкой белокрылою с востока
Прикоснусь на миг к твоей душе.
Знаю север мил - бескрайний север,
Где туманом брызги стылых волн,
Где ветрам свободы сердце вверил,
Где ты наконец себя нашел.
Посох странствий дав тебе в подмогу
И звезды полярной яркий свет,
Отпуская в дальнюю дорогу,
Пусть хранит Господь тебя от бед.
Месяц в светлом небе робко тает,
Серебром любви моей скользит
По подушке...
Сон оберегает
Вдохновенье трепетных молитв.
Милый, я уже давно чужая.
Миг один побыть могу с тобой.
В нежность горькую запеленаю.
Губ коснусь, не тронув сон густой.
...И когда рассвет зарю встречая
Чайку унесет за облака,
Схватишь ночь за глотку не пуская.
Но в руке лишь строчки из стиха.
2009
***
Обмани...
Раз я тебе не нужен...
Как же терпко ты во мне горчишь,
Как же я твоей душой застужен,
Прикоснувшийся однажды лишь.
Обмани...
Пусть станет отраженьем
В серебре невольная печаль,
Разреши немое притяженье -
Невзначай, ведь мне себя не жаль.
Обмани...
Хоть трудно... Постарайся
Взглядом от неверия сдержать.
Нет, не грех... Не мучайся, не кайся -
Мне от этой доли не сбежать.
Обмани...
Пусть время бег замедлит,
Пусть твое "люблю" меня пронзит,
Замок из дождей, срывая петли,
Рвут ветра... Нарушив плен орбит,
Пусть сойдут с пути вразброд планеты,
И взойдет заветная звезда.
Обмани...
Я буду знать, что где-то
Счастлив был с тобой у кромки льда.
***
Не спасают ни время и ни расстояние,
Мой недуг добрался до хронических фаз.
Как случилось, что он стал моей суперманией,
Как могла заболеть, так вот больно и враз.
Не смывают дожди и туман наваждение.
Всюду он, словно сон - глаз индиговый плен.
Старый доктор, вздохнув произнес: - Мое мнение,
Ваш кораблик любви, сел на мель и дал крен.
Не сжигают костры мои мысли бедовые,
Только листья горят, превратив счастье в дым.
Как он там, мой желанный?.. Чьи губы медовые
Опаляют в ночи, называя родным.
Не уносятся с птицами тая, мечты мои.
Остаются осенним багрянцем горя.
Как дышать мне и жить, если тенью незримою
Ненаглядный всегда обнимает меня...
Песенка Клоунессы...
Ты видишь я смеюсь, а сердце плачет.
На шутовском манеже выжить проще.
Мой белый пони все по кругу скачет,
И звезды надо мной сияют жестче.
В недосягаемости купола тропинка
Над бездной человеческих иллюзий.
Пройти ее так сложно, а пластинка
Назло жует экспромтом мякоть блюза.
Под холодок венецианской маски,
Скрывающей простуженную душу,
Скользят софиты, ослепляя лаской,
Не грея и не выгоняя стужу.
На выход, и опять на бис по новой,
Усталость забывая за кулисой.
Ты не увидишь мой венок терновый.
Я для тебя останусь лишь актрисой.
2007
Лунный князь...
Помню с детства играла я лунным огнем,
Что в моих волосах серебристо звенел.
И с тех пор уже знала всю правду о нём.
Где его человечьего сердца предел.
Помню плавала раз в ночь Купалы в реке,
Жаркий пламень волос цвел заветным цветком.
Он из леса взглянул и в звериной тоске,
С человеческой страстью унесся рывком.
Я любила его лунный облик шальной,
Что рождал в полутьме тихий вздох и испуг.
Я ждала его так, как никто под луной,
Понимая душой, он не враг, он мне друг.
Тайно плакала косы волной распустив,
И молилась чело осеняя крестом.
А луна млечный омут по небу разлив
И княжною назвав, осеняла венцом.
И в короне жемчужной, под снежной фатой,
Я к любимому шла на свиданье во сне.
И всегда кто-то мягко шептал мне:-Постой!
Целовал... и назад возвращал на коне.
Но, однажды зимой сквозь метель и пургу,
Когда белая вечность царит на земле.
Вышел срок, ведь небесные знаки не лгут...
Князь мой лунный пришел, навсегда... на заре.
***
На сердце становится пасмурно, словно в нем осенью
Хозяйка непрошенной грусти готовит ночлег.
И в прошлое путь золотою листвой запорошенный,
Зовёт заблудиться в саду потеряв оберег.
На сердце туманы и птицы летящие за море,
Седые дожди осыпающие высь на лес.
Ты вспомнишь и примешь любовь благодатью... Не рано ли,
Не поздно ли?..
Сроки лишь там - на весах у небес.
На сердце прощенье, прощанье и воспоминания.
Настояна нежность душою на новый виток.
Твой тихий уют, не имеющий даже названия,
Готовится к жизни в миру средь смирения строк.
***
Так значит, вот где ты живёшь, нашедший край своей свободы?!
(Там волны рвутся в битвы сплошь, чтоб быть последней нотой коды.)
- На диком островке из скал, где ставший органистом ветер,
В штормах не пряча злой оскал, игрой безумной бури метит.
Так значит, там хранишь маяк?!.. На этом острове открытом,
Держа в руках заветный знак к пути меж Сциллой и Харибдой.
Соль на губах, дождей следы... И чайки - племя Джонатана.
Художник, сжегший все холсты, что сделалось с сердечной раной?...
Ты сам не веришь, что живёшь моим влюбленным в море взглядом,
Но это море - вводит в дрожь... А раны сердца лечат ядом.
Мужская ржавая броня: коньяк, табак, стихотворенья
И что-то имени меня исполненное в иступленье...
***
Вечности шлейфом украсит закат
Клин журавлиного эха...
Светом сусальным горит листопад,
Сердце устало в доспехах.
Грусть манит флейтой, поэзия слов
Льется сквозь бусинки смеха.
Нежности мало, дай нежности кров.
Это мгновение - веха.
Глупый ручной ручеек прожурчал,
Мягкая осень червонна.
В дымке вечерней истек сквозь причал
День... И уплыл тихо, в сон мой...
Принчипессовые страдалки...
Пропал мой друг негаданный
На целых десять дней.
Не пишет и не радует
Он душеньки моей.
Не говорит мне: - Ангел мой!
Как встретили рассвет?
Пропал герой мой сказочный -
В петлице горицвет.
Теперь закат не балует
Принцессу ветерком
И обрастаю шкуркой я
С зеленым хохолком.
И некому, и некому
Спасти меня всерьез.
На рыцарском ристалище
Невесте не до грез.
Стремятся принцы, герцоги
Друг друга победить
И прямо мне под ноженьки
Щиты свои сложить,
А я совсем не радуюсь,
Все помню горицвет.
Днем плачу, ночью квакаю
В расцвете нежных лет.
Тромбонами и флейтами
Мне услаждают слух
И сочными котлетами
Дразнят мой тонкий нюх.
Эх, мой валет таинственный,
Куда ж девался ты.
Я думала единственный
Ты стоишь всей толпы.
Ах, горе королевское,
Сургучная печать!
Закроюсь занавескою,
Не буду отвечать
Ни графам и ни герцогам.
Засну на целый век
И буду ждать назло всем вам
Тебя мой милый, Шрек!
А, если пучеглазкою
Застанешь - не беда.
Возьмешь свою лягушечку
В болото навсегда.
И с каждым днем мне все скучней,
Я будто зеленей.
Пропал мой друг негаданный
На целых десять дней...
***
Знаешь, сбудется этой весной всё заветное.
Разбегутся ручьями предвестники талые,
Напоят чудо-счастье твоё семицветное,
И оно расцветёт, яркой радостью жалуя.
И такое начнётся в сердечке смятение,
Хоть жар-птицей взлетай над обносками зимними.
И ты станешь волшебницей, пусть на мгновение,
Заглянув теплым солнцем в глаза счастья синие.
***
Пройдет и то, что не было тобой,
И память запечатает уста,
По окнам снежный высеяв покой.
О, Боже светлый, как же я уста...
...Ла... В вечность... ласточкой душа - не та
Летит в разутой, голой синеве.
А я?... А я, теперь пуста, раста...
..Я...ла... И мне бы рыбой в глубине,
Ракушкой перламутровой, водой
Крещенской и святой в купели стыть.
Пройдет и то, что не было тобой,
Но как же мне любовь свою за...бы...ть...
***
Ты пахнешь морем...
солоно и дико.
И я тону в твоих глазах
бездонных.
А дерзко думала,
судьбой ведома,
Переплыву глубины.
Волчьим рыком
Прибоя тянешь в бездну,
в шторм и в бурю...
Порывом ветра
в парусах над бригом
Сорвешь аккорд любви
гортанным вскриком
И, растекаясь в венах
сном лазури,
Оставишь на запястье
шепот эха...
***
Страницу дня перелистнуло ветром
И унесло в закат, за окоём,
Где в старой шляпе из худого фетра
Уснул мой дом с платаном под дождём.
Темнеет небо, облака надулись,
Прощально ветви машут им вослед.
Так, где же мы с тобою разминулись?
В какой дороге знак не разглядев.
Тоску души дождем, увы - не смоешь
И, где-то там - в другом краю земли,
Ты точно, так же в грусти тихо тонешь,
И пишешь две-три строчки о любви.
***
Не люби ты меня, не зови.
Вспоминай только светлой и ясной.
Ведь, в застывшей от ветра крови
Цвет любви растворяется в красном.
Исчезают и лучшие дни
Среди суетных и беспросветных.
Ни себя, ни меня не вини:
Память тает, как снег - незаметно.
Разлинована жизнь на листы,
Где никто никому не подсуден,
Где скрипят разводные мосты,
Над рекой заблудившихся судеб.
Не грусти о себе, пустяки.
Время лечит сердечные раны.
Ведь, я тоже умру... от тоски.
А потом, буду жить...
Как
ни
странно.
***
На мне нет ничего, а ты в броню одет.
Я льюсь, теку, струюсь сквозь твердь твоих побед.
Я именем - Вода,
А ты - гранитный мыс.
Но мой прибой давно
Поет тебе... Проснись!...
Я русло проточу ручьями, став рекой.
Волною прошепчу... Ты мой, ты только мой!...
И мягко окружу,
И затоплю на век
Любовью неземной,
Мой сильный человек...
Фейгеле...
Лунная птица поет сны на идиш,
Горькая птица.
Фейгеле, ласточка, что ты там видишь,
Что крошке снится.
Небо в местечке так сине и солоно,
Словно в нем море.
Детям взлететь бы, уплыть во все стороны.
Ой вэй, вот горе.
Тихо в местечке, вздохнул старый Ребе,
тают обиды.
Льется в душе маме лошн, а в небе
звезды Давида.
Ночь... сорок первый... невинные люди,
сон обреченных.
Море слез полно и... завтра - не будет,
мир станет черным.
Город старой сказки...
Город мой сер и бесплотен, как дым...
Выцвела старая сказка,
Где в предисловье был день золотым,
А в послесловье - подсказки...
Как перейти через десять границ,
Чтобы добраться к жар-птице,
Как надо ткать паруса из зарниц,
Выпустив в небо синицу...
Как бездорожьем любых берегов
Выйти к заветному дубу,
И в Лукоморье найти себе кров,
Царство, коня и подпругу.
Город мой тихо плывет в облаках,
Тянется радужный мостик.
В дыры зачитанный город в стихах,
Как же жилось тебе просто.
Ты был таким разноцветным порой,
Город моих фейерверков.
Гномы и Золушки, Цахес - не злой...
Как все с годами померкло,
И облупилось на стенах домов
Ярко-шафранное счастье.
Гудвин Великий, каким из миров
Мечено с детства запястье.
Где же неспешный застрял шарабан...
Что ж ты так долго в дороге?!
Вновь окунуться в твой лучший обман...
Прямо вот тут на пороге.
Чтобы раскрасился город дождей
Тихо поющий молитвы.
Чтобы проснулись потомки вождей,
Снова грядущих на битвы.
Чтобы рассветною розой ветров
Реял души моей парус,
Чтобы вернулись в мой город любовь,
Вальсы, волынки и Штраус.
В новеньком городе глиной цветной
Выложим стен изумруды.
Только останься подольше со мной,
И подари сердцу чудо...
Сон
Ни тьмы, ни света, ни огня, ни льда.
Качнется лодочка и поплывет домой.
Неси меня усталая вода,
Да песню счастья птица Сирин пой.
Тяни ультрамариновый зобок
В беззвучность неба, в цвет густых чернил.
Обителью Богов назвав восток,
Мудрец наивный правду говорил.
Ни солнца, ни луны, ни бездны звезд.
Холстина неба, да тягучая вода.
Вздохнул Харон... его вопрос был прост.
Нам на рассвет с тобой?... Я прошептала... Да!
***
Я так по тебе скучаю,
я так по тебе тоскую,
что птица моей печали
в окне твоем дождь рисует.
И это бесповоротно,
пока она мягкой тенью
пристроившись кошкой кроткой
мурчит на твоих коленях.
***
Как я узнаю, что навек в нем может
Присвоить, взять в полон мой синий взгляд.
Наверно он другой еще встревожен,
И с губ ее пьет нежный, сладкий яд.
Наверно он уверен, что счастливей,
Когда-нибудь ему уже не стать.
И не ворвался в ночь чернильный ливень
Что не дает ни жить, ни есть, ни спать.
Простите все, кого еще разлюбит.
С кем, оставляя розы на столе,
Гордиев узел с маха он разрубит
И бросит угольками тлеть в золе.
Ища в других ту, что чуть-чуть иная
Начнет выглядывать глаза мои.
Он просто ничего еще не знает.
Он просто на другом краю судьбы.
2007
***
Мама, мамочка... ты поешь так тихо
Колыбельную, чтоб печаль утихла...
Мама, мамочка... заряница-зорька,
Помолись о нас своею песней горькой.
Десять лет прошло, родная, десять вёсен.
Десять раз твой сад снегами заметён.
В дни рождения твои тоскует осень,
Плачет, как и я - дождями за окном.
Мама, мамочка.. слезы льются сами,
Пахнет ладаном свет под образами.
Мама, мамочка... заплети мне косы,
Я бегу к тебе девчонкой тропкой росной...
Десять лет прошло, родная, десять вёсен.
Десять раз твой сад снегами заметён.
В дни рождения твои тоскует осень,
Плачет, как и я - дождями за окном.
Мама, мамочка... волосы седые,
Руки теплые и глаза святые.
Мама, мамочка... чайкой улетаешь,
Белой птицей моря в белой дымке таешь..
Десять лет прошло, родная, десять вёсен.
Десять раз твой сад снегами заметён.
В дни рождения твои тоскует осень,
Плачет, как и я - дождями за окном.
***
Задумчив день, когда небесность выси
В туманный полог солнце обернёт,
И станет вечер бережным, возвысив
Снег падающий на крещенский лёд...
И знают старые разросшиеся ели,
И птицы знают... Те, что в холода,
Заиндевевшие развесят трели
На кончики ветвей и провода.
Они то знают, то что снег нашепчет,
Искрящийся небесным хрусталём,
Что нынче для любви всем выпал нечет.
Январь в природе правит бобылём.
Замёрзнет всё: дороги, реки... Вьюги
Смычками ледяными заскрипев,
Вплетут ветра в тональность зимней фуги,
Кадансом танца снежных королев.
Но станут в тишину стекать метели
В полярную сияющую новь,
Где ангельские губы на свирели
Не выдержав, провозгласят ЛЮБОВЬ...
***
Доктор! Лечите, прошу вас скорее,
Сердце мое на любовь облегчите,
Пусть станет глуше - я слишком болею,
Пусть бьется тише - на кончике нити.
Жить не могу, задыхаюсь и таю.
Дайте наркоза погуще мне в душу.
Доктор, мне кажется, я - никакая.
Точность симптомов? - Бьюсь рыбой о сушу.
Доктор, сотрите там имя по краю.
Трудно?.. Сама?.. Да, пыталась, но больно.
Режьте тогда радикально - я знаю,
Лучше без сердца, но стану я вольной.
Благополучно?!... Как ангел у рая?
Что же так тупо в груди и скрипуче?!
Доктор, наверно, теперь я - святая...
Только вот... мир стал бесцветным и скучным.
***
Мне ли тебя искать,
Перебирать ключи.
Время оскалить вспять.
Только молчи, молчи.
Мне ли любить, и ждать,
И отмерять тоску,
Если разлук печать
Оттиском на строку.
Мне ли беречь и чтить,
Жечь у окна свечу,
Если сжигаешь нить,
Если курок к виску.
Мне ли душой к творцу
Вымолить жизнь суметь,
Если тебе к лицу
Смерть и обола медь.
Мне ли надежду пить,
Плакать в твое плечо,
Но возвращаю нить,
Кто же спасет еще...
***
Сонная дымка
касается губ и плечей.
Мой аромат
твою кожу оденет собой.
Я засыпала ничья,
ты проснулся ничей.
Утро...
вновь куришь и
молча уходишь домой.
Снова Любовь отдает
на галеры рабов,
Только сажает за весла
спиною к спине.
Снова бросает блаженных
на муки костров.
Щедро даруя вдвойне,
отнимая втройне.
Яблоко сорвано,
можно устроить исход.
Только ведут нас друг к другу
окружно пути,
Что же, Любовь,
так и водишь свой верный народ,
Да, обещаешь им в пустоши
рай обрести.
Плещутся чувства
и волны вздымают сильней,
Ныне и присно
морями друг в друге тонуть.
Я засыпала ничья,
чтоб проснуться твоей.
Ты просыпался ничей,
чтоб моим лишь, заснуть...
***
Я устала, я Герда и я замерзаю...
Сколько может быть сил у девчонки простой.
...Я-я-я... ты-ты-ты... каплей в вену стекают.
И парят курсом четким на Nord за звездой.
...Ту-ту-ту... и опять абонент недоступен.
Был ли он, светлый мальчик с ледышкой в душе?!
Или это мираж?...
Ля-ля-ля... песня, глупый!
Улетай вороненок, сиди в блиндаже.
...Жах-жах-жах... тут стреляют, тут страшно и мерзко
И не ценятся души - на каждой мишень
Знаком втиснутым кровью, а в мыслях обрезки
...Я-мы-ты... словно пули в растреляный день.
Я устала, все честно!... Здесь белые стены.
А была ли девчонка?!...
Да ладно не плачь, Вороненок!...
Ты глупый - мы с ним жизнепленны,
Разве сможет какая-то смерть нас разъять...
***
О древнюю бронзу пресс времени смял узор.
Когда ты касаешься лампы всегда боюсь,
Что, вдруг разгадаешь мой женский, влюбленный взор
В том мороке джинна, которым сейчас явлюсь...
А, что остаётся - живущей во тьме души?
Мне вечность смеется в глаза и шипит:- "Раба!
Беги, чтобы верой и правдой ему служить..."
Как слепо влюбленное сердце, Али-Баба.
В Багдаде спокойно, спят мирно визирь и вор.
Персидская ночь заласкает шелками сна.
А мы, продолжаем свой тысячный разговор
И мерно в ладони качает двоих луна.
***
Что там за этой оберткой, какой горизонт,
Что за просторы, моря и тропа в поднебесье?
Рыжие пряди волос - золотящийся зонт,
Теплое солнце в ладонях мурлыкает песню...
Так невтерпеж разбежаться, взлететь выше крыш,
Чайкой вспарить без преград, белоснежной и вольной.
Ты приземляешь: "Слетаем-ка завтра в Париж,
Все... детский сад развела, хватит песен, довольно!"
А у меня в голове поэтический сад,
Рифмы и слоги сплетаются в кружево неги.
Как же ты хочешь найти там мой маленький ад,
И совершать властелином ночные набеги.
Как же ты хочешь все вытоптать, взять под контроль,
Степи мои полонив, ставя стражу, кордоны.
Ивой склоняюсь, но не поломаюсь... Уволь!
Знаешь, моря могут быть так опасно бездонны...
Что там за этой оберткой, так хочешь взглянуть?
Вот на груди видишь родинку - хрупкую дверцу,
Выстелишь тканью души и любви верный путь -
Я тебя встречу за ней и впущу прямо в сердце.
***
Млечный путь стал хрустальным и снежным осыпался сном,
Прошептав новость всем: "Север предал, казнив королеву!"
Старый ворон, по средам служивший дворцовым шутом,
Чистя перья, прокаркал: "Опять дождались мы припева!
Все неймется бахвальцам, ну сколько же можно менять,
Каждый раз выбирая по новой девчонке в закланье,
На моем чернокнижном веку, набралось двадцать пять."
И кряхтя, сел поближе ко мне, будто глядя в вязанье:
"Ангел мой, ты прекрасна, предельно красива для той,
Совершенство которой влечет и всегда убивает.
Будь я проклятый трижды и щедрый твоей добротой,
Не иди, моя милая, он ведь тебя обрекает.
Там все сложно, запутанно, тайны, интриги двора,
Здесь пичужкой щебечешь, там коршуны сделают жертвой.
Знаю, любишь и верю - средь тысячи споров права,
Но такою ценой не плати, став на время бессмертной."
Снег кружил и кружил, засыпая дорогу назад.
Беспокойно вздыхала тень птицы в тепле у камина.
Я от счастья немая, сквозь цепь ледяных анфилад
Добежала до трона, в твой взгляд обрываясь лавиной.
***
Хочешь знать, из чего же я сделана?!
Просчитать все мои заморочки.
Обойти все границы с пределами,
И открыть потаенные точки.
Что ж желание сильное, смелое.
Сталью взгляда прицелившись точно
Прямо в яблочко райское, спелое,
Жаждешь стать лишь одной моей ночью?!
Стать то нежным пажом, робким даже,
То суровым и властным бродягой,
Но ведь можешь ты стать и пропажей,
Погорельцем без замка и стяга.
Ты готов прочитать эпитафию
И сравнить меня с женщиной знаковой?!
Только знай... Нас разнит каллиграфия,
В остальном же мы все одинаковы.
Хочешь знать из чего же я сделана?!
Сколько мягкости, сколько колкости.
Заведет любопытство умелого
В мои омуты, в мои пропасти.
Может статься заблудишься надолго,
Затеряешься в травах нечаянно.
Хочешь знать, где я скрыта и спрятана?!
Ночи думаешь хватит, Отчаянный?!...
2009
***
Я слышала... Не спится по ночам?
Из-за меня?... Успешно забываешь?!
Таскаешь стерву память по врачам,
Чтоб залечили вусмерть... Только знаешь,
И я свою из дома прогнала,
Собрала ей в котомку дни и ночи,
Рассыпанные мишурой слова,
Прикосновенья, нежность... два крыла,
Последний взгляд и счастье, между прочим.
Я слышала... Подводишь ты итог?
Сверяешь дебет с кредитом душевным.
Кто ж ревизор, неужто Святый Бог?
А память выглядит твоя плачевно.
Бедняжка пьет и пьет... Синдром тоски!
От водки толка нет, как и в лекарствах.
Бывает буйной, не дает менять носки.
И воет в абстинентности мытарства.
Сопьется... иль залечат, пустяки.
Без памяти жить легче, чем без сердца.
Но в резюме для Бога по-мужски
Чиркни... заслужен ад и тонны перца...
***
Я не знаю с чего начать,
Не ложится в ладонь строка,
На душе немоты печать
И у скрипки струна одна.
Забываю твои глаза,
Забываю ко всем чертям,
Собираю в ладонь слова,
Разбирая сердечный хлам.
А могла бы звенеть смычком,
Ведь из тех кружевниц любви,
Кто из таинств плетенья сном
Выплетают пути свои.
А могла бы сорвать печать
И ворваться в тебя насквозь,
Но я выбрала шаг - молчать,
Как ты принял решенье - врозь.
Забываю твои глаза,
Отпускаю в страну - прости,
Отдаю все слова назад.
Их теперь уже не спасти...
Ледяное...
Осыпается снегом уставшая память зимы.
В нашем доме стеклянном хрустально цветут хризантемы.
Вьюги нового мира поймут, что виновны - не мы.
Но не смогут пропеть... потому что, как мы будут немы...
Осыпаются крошевом льда, увядая, цветы.
Твои ангелы, так же прозрачны, сколь жестокосердны.
Ты старался, как мог уберечь сердце от пустоты.
А я, честное слово, была офигительной Гердой...
***
Клин вышибить клином и с места - миль двести вжать,
Сталью выпрямить спину... Стреляй... Всю обойму трать.
Ангел тебя - не стоит?!... Пешка?!... Сменить крыло,
Кровь изменить, запах, голос... Боль отключить - назло.
Дефрагментировать память, а на десерт - delete!
Перезагрузка, парень!... Всё, и тебя уже нет...
И холодок по коже, ты - свежий шрам тату.
Бог пусть тебе поможет, а я... я не подойду.
Выстрелом взгляд последний... Отверженным месть к лицу.
Всё, принц наследный, бледный!... Невестой иду к венцу.
Что, мой плейбой, поникший?... Maybach, моря цветов.
Пешка теперь в королевах... И на фиг... твою... любовь...
Снежжжное
Щедро снегом декабрь укрывает
Первой пышною шалью пуховой:
Воробьишек веселые стаи,
Пса в картонной коробке грошовой
И притихшее утро - тайком...
Мир накренившись словно сползает,
Ускользает неслышно, не зная,
Что метели его настигают,
Окружают от края до края,
Превращая в застывший фантом.
Только в заиндевевшие краски
Станут красить дома и дороги
Существа из заснеженной сказки,
Нахлобучив кафтаны и маски,
Налетая на город гуртом.
Гномы строят мосты ледяные,
И алмазные вешают звезды,
А волшебные эльфы - немые,
Из сосулек прозрачных аккорды
Извлекают хрустальным смычком...
Любоваться на мир остается
Средь узоров морозного чуда,
Растопив на кусочке оконца
Полынью и любая причуда
Исполняется в мире таком...
***
Когда-нибудь он встретит деву там,
На острых скалах северного мыса.
А, посему - бодрее капитан,
Взрезай волну форштевнем "Черной рыси".
В Антверпене над городом гроза,
И молнией освещена армада.
И в каждом сне твоем - ее глаза:
В них тесный рай, а здесь просторы ада...
***
Но каждое столетие, уволь...
Уволь... Любовь рождает вдохновенье,
И вырастает новая Ассоль,
И жаждет алым цветом омовенье...
И проживает век свой у морей,
Где синей жаждой выцветают очи,
И молится у пенных алтарей,
Передавая по наследству дочке...
Тоску, и страсть, и тайну на песке,
И алый бант на загорелой коже,
И горьким узелочком на руке
Надежду, что еще... еще, быть может?!
А море зверем раненным рычит,
Вгрызаясь в паруса клыками ветра.
Армада бьется и вперед летит,
Не оставляя морю даже метра.
Исполосован килем океан,
И шпажками в нем мачты - единицы.
...Команде - рома, бравый капитан?!
Неужто, вдруг надумали влюбиться?!..
Ванильное небо...
Мы с тобой обязательно, как-нибудь, встретимся.
Неожиданной вспышкой, случайно, некстати.
Чур, я буду спускаться по мраморной лестнице
В восхитительно черном муаровом платье.
Ты опешишь, оступишься, станешь потерянным,
А я стану, как волны - внезапным приливом,
Поглощающим разум, увы, преднамеренно,
Научившись быть дьявольски, адски красивой.
Избегай меня, сколько удастся и сможется,
Опаляй на огне белоснежные крылья.
Час пробьет, оголенной душой у подножия
Ты застынешь и... небо, проснется ванильным...
***
Не разделишь нас напополам,
Март разводит дождем акварель.
Притяжения ток по губам.
Ты целуешь девчонку-капель.
Страсть в бокале души до краёв,
Негу чувства испей допьяна.
Снов янтарных желанья без слов
Исполняет девчонка-весна.
Зайчик солнечный в сонном окне
От смущения жмурится вновь.
И отныне и присно тебе,
Дарит счастье девчонка-любовь.
Золотится рассвет над землей
Освятив безупречность холста
Этой чистой девчонкой-зарёй,
Что твоя - от небес и до дна...
Ангел Воскресения
Ему хотелось дотянуться,
Остаться в венах растекаясь,
Слететь той солнечной синицей
Смиренной - в сердце...
Ты не знаешь,
Как плачет ангел безымянный,
Стоптавший пятками дорогу,
Несущий крестик оловянный,
Назад к осеннему порогу...
Тебе - горящему и злому,
Умчавшемуся в ночь лихую,
Стегающему в кровь гнедого,
Рычащему "Аминь"...
И, всуе,
Роняющему имя Бога.
К тебе, не ставший утешением,
Сквозь дождь и пыль, идет убогий,
Светлейший ангел воскресения.
***
Все же я не смогу стать пушистой и белою, каюсь.
И опасностью лезвия метить - стараться не буду.
Вновь губами тобой зацелованными прикасаюсь
К небу, молча прося: - Отпускаешь? - Не веруя в чудо.
Все взлетаю и маюсь, пока в снах твоих не забудусь,
А вокруг птиц нормальных огромные стаи по видам.
Ну, зачем я тебе, птицелов - небом ведь истоскуюсь.
Видишь, горе я чайка, которой Бог берег не выдал.
Все напрасно, не верь - клетка душу томит, и калечит,
И петля так же душит, пусть тысячу раз золотая,
Перебесишься, милая! - шепчешь мне в шею и плечи.
Не отдам никому! - и любовью силки заплетаешь.
