Антропософский форум > В потоках времени
Пророк
Sergei:
Пророки нашего времени. Думаю это должно нас волновать.
Кого можем назвать?
М.Врубель. Голова ангела. 1889
--- Цитировать ---Леонид 31.1.2012
«Роза Мира» — Апокалипсис ХХ века.
От людей, прочитавших и принявших близко к сердцу, книгу «Роза Мира» Даниила Андреева, часто можно услышать, что Даниил Леонидович был одним из тех вестников, которых он описывает в «Розе Мира».
На мой взгляд, такое мнение неверно. Даниил Андреев был не вестник (в том смысле, в котором он употребляет это слово в «Розе Мира»), но пророком-апокалиптиком, подобно Иоанну Богослову — автору Апокалипсиса Нового Завета.
Вспомним, как определяет вестничество «Роза Мира»:
Вестник — это тот, кто, будучи вдохновляем даймоном, даёт людям почувствовать сквозь образы искусства в широком смысле этого слова высшую правду и свет, льющиеся из миров иных. Пророчество и вестничество — понятия близкие, но не совпадающие. Вестник действует только через искусство; пророк может осуществлять свою миссию и другими путями — через устное проповедничество, через религиозную философию, даже через образ всей своей жизни. С другой стороны, понятие вестничества близко к понятию художественной гениальности, но не совпадает также и с ним. Гениальность есть высшая степень художественной одарённости. И большинство гениев были в то же время вестниками — в большей или меньшей степени, — но, однако, далеко не все. Кроме того, многие вестники обладали не художественной гениальностью, а только талантом.
Косвенно, в определении вестника присутствует и описание пророка: Вестник действует только через искусство; пророк может осуществлять свою миссию и другими путями — через устное проповедничество, через религиозную философию, даже через образ всей своей жизни.
Даниил Андреев, конечно же действовал не только через искусство. Более того, он прямо пишет, что через формы доступные в искусстве (из-за особенностей словесного искусства), он не смог бы выполнить возложенную на него миссию (задачу своей жизни):
Поделиться своим опытом с другими, приоткрыть картину исторических и метаисторических перспектив, ветвящуюся цепь дилемм, встающих перед нами или долженствующих возникнуть, панораму разноматериальных миров, тесно взаимосвязанных с нами в добре и зле, — вот задача моей жизни. Я стремился и стремлюсь её выполнять в формах словесного искусства, в художественной прозе и в поэзии, но особенности этого искусства не позволяли мне раскрыть всю концепцию с надлежащею полнотой, изложить её исчерпывающе, чётко и общедоступно. Развернуть эту концепцию именно так, дать понять, каким образом в ней, трактующей об иноприродном, в то же время таится ключ и от текущих процессов истории, и от судьбы каждого из нас, — вот задача настоящей книги. Книги, которая, если Господь предохранит её от гибели, должна вдвинуться, как один из многих кирпичей, в фундамент Розы Мира, в основу всечеловеческого Братства.
Иногда, Даниила Андреева называют мистиком. Это верно лишь отчасти.
Мистицизм — это форма познания мира через интуитивное и непосредственное усмотрение скрытой, таинственной сущности мироздания, природных и социальных явлений. В этом смысле мистицизм присущ всем религиям, поскольку они утверждают существование иного, сверхъестественного мира и существ, обнаруживающих себя в непостижимых для человеческого ума чудесах и знамениях.
Так в христианстве это будет — исихазм, в исламе — суфизм, в иудаизме — каббала и хасидизм, в религиях восточных цивилизаций (буддизме прежде всего) — медитация, в античном мире — мистерии.
Конечно, Даниил Андреев не был только мистиком, ибо главную задачу своей жизни он видел не в познании таинственной сущности мироздания, природных и социальных явлений, но в проповеди, в том чтобы поделиться своим опытом с другими, приоткрыть картину исторических и метаисторических перспектив, ветвящуюся цепь дилемм, встающих перед нами или долженствующих возникнуть, панораму разноматериальных миров, тесно взаимосвязанных с нами в добре и зле.
Смысл такой проповеди указан на первых страницах «Розы Мира»:
Если рукопись будет уничтожена или утрачена, я восстановить её не успею. Но если она дойдёт когда-нибудь хотя бы до нескольких человек, чья духовная жажда заставит их прочитать её до конца, преодолевая все её трудности, — идеи, заложенные в ней, не смогут не стать семенами, рождающими ростки в чужих сердцах.
И произойдёт ли это ещё до третьей мировой войны или после неё, или третья война не будет развязана в ближайшие годы вовсе — книга не умрёт всё равно, если хоть одни дружественные глаза пройдут, глава за главой, по её страницам. Потому что вопросы, на которые она пытается дать ответ, будут волновать людей ещё и в далёком будущем.
Эти вопросы не исчерпываются проблематикой войны и государственного устройства. Но ничто не поколеблет меня в убеждении, что самые устрашающие опасности, которые грозят человечеству и сейчас и будут грозить ещё не одно столетие, это — великая самоубийственная война и абсолютная всемирная тирания.
Итак, книга «Роза Мира» — это не художественное произведение вестника, не философский трактат мистика, но апокалиптическое предостережение пророка против великой самоубийственной войны и абсолютной всемирной тирании.
Да, огромность откровения, на основе которого написана «Роза Мира» может ввести в заблуждение и создать у читающего впечатление, что Даниил Андреев пытался заложить основы новой религии. Но не надо заблуждаться — несмотря на беспрецендентную огромность откровения (ведь в «Розе Мира» действительно освещаются классические «вечные» вопросы — происхождение зла, антропология человека, таинство трансцендентности личного Бога, посмертие души, и многие другие), задача книги не в заложении фундамента новой религии, но в разоблачении потустороннего зла, в истории человечества стремящегося воплотится в великой самоубийственной войне и абсолютной всемирной тирании.
Как сам Даниил Андреев видел апокалиптические пророчества?
Вот отрывок из «Розы Мира», довольно ясно говорящий об этом:
Но и в области религий — до сих пор лишь немногочисленные разновидности их действительно обогащены метаисторическим познанием. Интересно отметить, что в русском языке слово «откровение» в буквальном смысле равнозначное греческому «апокалипсис», не помешало, однако, этому последнему прочно обосноваться на русской почве. При этом за каждым из двух слов закрепился особый оттенок смысла. Значение слова «откровение» более обще: если не замыкаться в узко-конфессиональные рамки, придётся включить в число исторических случаев откровения и такие события, как видения и восхищения Мухаммеда и даже озарение Гаутамы Будды. Апокалипсис же — только один из видов откровения: откровение не областей универсальной гармонии, не сферы абсолютной полноты, даже не круга звёздных или иных космических иерархий; это — откровение о судьбах народов, царств, церквей, культур, человечества, и о тех иерархиях, кои в этих судьбах проявляют себя наиболее действенно и непосредственно: откровение метаистории. Апокалипсис не так универсален, как откровение вселенское, он иерархически ниже, он — о более частом, о расположенном ближе к нам. Но именно вследствие этого он отвечает на жгучие запросы судьбы, брошенной в горнило исторических катаклизмов. Он заполняет разрыв между постижением универсальной гармонии и диссонансами исторического и личного бытия.
Как известно, богаты таким откровением были лишь немногие народы и в немногие века: апокалиптика возникла среди еврейства, по-видимому, около VI века до Р. X., захватила раннее христианство и дольше всего держалась в средневековом иудействе, питаясь жгучей атмосферой его мессианизма.
В христианстве же, в частности в восточном, апокалиптическая форма познания почти совершенно утратилась ещё в начале средних веков, внезапно вспыхнув тусклым, мечущимся, чадящим пламенем в первое столетие великого русского раскола.
Даниил Леонидович, в силу личной скромности, останавливается на великом русском расколе, но мы можем дополнить это описание так: и вот, в середине ХХ века, в самой сердцевине царства Зла, установившегося над Россией, апокалиптическая форма познания достигла небывалой глубины, объёмности и универсальности, превзойдя все апокалиптические пророчества прошлого.
Да, национально-религиозная исключительность иудаизма и антиисторизм христианства и ислама (про который Даниил Андреев писал, что он: становится словно обязательным каноном религиозной мысли) не признают в Данииле Андрееве пророка, но если отбросить «ортодоксальные» мысли семитических религий о том, что пророк обязательно должен быть иудеем, или о том что нужда в пророческом служении перестала быть с приходом Христа, или о том что Мухаммед последний и главный пророк, то что же мы увидим?
Библейские пророки всегда обличали власть земных царей, помогающую потустороннему злу воплотится в братоубийственных войнах и духовно-убийственных тираниях. Всегда, проповедь пророков основывалась не только на их личных убеждениях, но и на мистических знаниях о потустороннем мире. Всегда, пророки видели главную задачу своей жизни в проповеди, на которую их призвали небесные силы, в возвращении людских сердец к Богу. И именно этому была посвящена жизнь Даниила Андреева.
Как же пророки описывали получение знаний о потустороннем мире? Одно из самых ярких описаний — это видение пророка Илии:
И вот, было к нему слово Господне, и сказал ему Господь: что ты здесь, Илия? Он сказал: возревновал я о Господе Боге Саваофе, ибо сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники и пророков Твоих убили мечом; остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее. И сказал: выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра, и там Господь.
И как описывает свои видения Даниил Андреев:
Содержанием этого акта является молниеносное, но охватывающее огромные полосы исторического времени переживание нерасчленимой ни на какие понятия и невыразимой ни в каких словах сути больших исторических феноменов. Формой же такого акта оказывается сверх меры насыщенная динамически кипящими образами минута или час, когда личность ощущает себя как тот, кто после долгого пребывания в тихой и тёмной комнате был бы вдруг поставлен под открытое небо в разгар бури — вызывающей ужас своей грандиозностью и мощью, почти ослепляющей и в то же время переполняющей чувством захватывающего блаженства. О такой полноте жизни, о самой возможности такой полноты, личность раньше не имела никакого представления. Синтетически охватываются единовременно целые эпохи, целый — если можно так выразиться — метаисторический космос этих эпох с великими, борющимися в нём началами. Ошибочно было бы предполагать, что эти образы имеют непременно зрительную форму. Нет, зрительный элемент включается в них, как, может быть, и звуковой, но сами они так же относятся к этим элементам, как, например, океан относится к водороду, входящему в состав его воды.
и далее в книге
Состояние это заключается в том, что Вселенная — не Земля только, а именно Вселенная — открывается как бы в своём высшем плане, в той божественной духовности, которая её пронизывает и объемлет, снимая все мучительные вопросы о страдании, борьбе и зле.
...
Тихо дыша, откинувшись навзничь на охапку сена, я слышал, как Нерусса струится не позади, в нескольких шагах за мною, но как бы сквозь мою собственную душу. Это было первым необычайным. Торжественно и бесшумно в поток, струившийся сквозь меня, влилось всё, что было на земле, и всё, что могло быть на небе. В блаженстве, едва переносимом для человеческого сердца, я чувствовал так, будто стройные сферы, медлительно вращаясь, плыли во всемирном хороводе, но сквозь меня; и всё, что я мог помыслить или вообразить, охватывалось ликующим единством. Эти древние леса и прозрачные реки, люди, спящие у костров, и другие люди — народы близких и дальних стран, утренние города и шумные улицы, храмы со священными изображениями, моря, неустанно покачивающиеся, и степи с колышущейся травой — действительно всё было во мне тою ночью, и я был во всём. Я лежал с закрытыми глазами. И прекрасные, совсем не такие, какие мы видим всегда, белые звёзды, большие и цветущие, тоже плыли со всей мировой рекой, как белые водяные лилии. Хотя солнца не виделось, было так, словно и оно тоже текло где-то вблизи от моего кругозора. Но не его сиянием, а светом иным, никогда мною не виданным, пронизано было всё это, — всё, плывшее сквозь меня и в то же время баюкавшее меня, как дитя в колыбели, со всеутоляющей любовью.
Пытаясь выразить словами переживания, подобные этому, видишь отчётливее, чем когда бы то ни было, нищету языка.
Буря, землетрясение и огонь метаистории (но не в них Господь) и затем веяние тихого ветра (в котором Бог), на мой взгляд, почти идентично описанны в «Розе Мира».
Как и библейские пророки, Даниил Андреев не был медиумом-оккультистом, записывающим под диктовку духов, но был яркой творческой личностью, и как библейские пророки он привнёс в откровенное ему, и свои личные мысли и чаяния. Он пишет об этом открытым текстом:
Многое воспринимаю я при помощи различных родов внутреннего зрения: и глазами фантазии, и зрением художественного творчества, и духовным предощущением. Кое-что вижу и тем зрением, которым предваряется долженствующее быть. Но всё, что я вижу впереди, — для меня желанное; и нередко я совершаю, может быть, незаметную подмену, принимая желаемое за объективно предназначенное к бытию.
Так же привносили в откровенное им, своё личное творчество и библейские пророки:
Так Иеремия покупал землю в разорённой Вавилоном Иудее, чтобы показать уводимым в плен — будет возвращение, история дома Иакова не закончилась с разрушением храма и падением Иерусалима. Так Амос взял в жёны блудницу, чтобы показать дому Иакова, что идолопоклонство — это блуд перед Богом.
Поэтому, совсем не обязательно, описанное в «Розе Мира» будущее предназначено к бытию в деталях. Ведь именно желанное будущее Даниил Леонидович описывал как поэт, художник, философ. (Это и верграды будущего, и культы стихиалей и слоны размером с собаку, и растопление арктических льдов, и Лига Преобразования сущности государства, и Восьмой Вселенский Собор, и многое другое, что мечталось и грезилось Даниилу Андрееву в уже недалёком будущем).
Необязательна и временная последовательность увиденных им событий в дилеммах будущего. Пророки видят события будущего, как горную гряду, где различаются отдельные вершины, но невозможно точно сказать, какая из гор ближе к смотрящему.
Так падение соц. лагеря без войны, произошло не в 60-х а в 80-х. Сексуализация и игвизация культуры началась до, а не после объединения человечества. Слом формальных границ между религиями и взаимное проникновение их друг в друга, произошли при падении уровня религиозной жажды человечества, а не при возрастании.
Но главное содержание «Розы Мира», лишь подтверждается происходящими событиями, так же как подтверждались (и до сих пор подтверждаются) пророчества библейских пророков.
Роднят его с библейскими пророками и «тоска по иному лучшему граду, равнодушие к тщетным земным благам, неутомимая жажда правды, светлое восприятие Божьего дара жизни, гармоническая цельность нравственного существа, чуткость совести, примиренное отношение к смерти, стремление обнять весь тварный мир», которые подчёркивает в нём Протоиерей Валентин Дронов, и которые собственно и внушают доверие к свидетельствам Даниила Андреева.
http://forum.rozamira.org/index.php?showtopic=3704
--- Конец цитаты ---
Sergei:
Уйдем от пересказа -
--- Цитата: Sergei от 11 Июнь 2012, 18:13:51 ---
--- Цитировать ---13. Образ Фауста в росписи Гётеанума
--- Конец цитаты ---
--- Конец цитаты ---
Мотив "Фауст"
--- Цитировать ---Такой воспитанный "настрой Грааля", хотя и в начальной стадии своего развития, действовал в подосновах души Гёте и в исходящем от него и разработанном Рудольфом Штайнером течении гётеанизма. Этому течению, как новой духовной жизни Средней Европы, надлежит рано или поздно сыграть важную роль в духовном пробуждении восточных славян, указать им наиболее прямой и здоровый путь к постепенному "поднятию" живущего в глубинах их души ощущающей "настроя Грааля" в душу сознательную.
На эту центральную задачу Средней Европы по отношению к Восточной, состоящую в передаче последней плодов своей духовной жизни, в художественной форме указывает образ Фауста в росписи одного из куполов первого Гётеанума. Как представитель пятой послеатлантической культурной эпохи, Фауст преж-де всего является носителем души сознательной. Однако, в отличие от человека Запада, он не только следует ее изначальному стремлению к одностороннему познанию лишь физически-чувственного мира, но обращается к тому, что живет в его собственной душе, стремится к самопознанию. Иными словами, он хочет достичь пропизания своей души сознательной силами своего "я", ее углубления.
В композиции росписи малого купола Фауст изображен с воздетой правой рукой, означающей: "О человек, познай себя!", и помещен между символом смерти (скелет) и символом жизни, рождения (ребенок). Это также символы силы старости и силы юности народных душ Западной и Восточной Европы, предрас-положенных соответственно к развитию механического и евгенического оккультизма". Сама фигура Фауста обращена к Восточной Европе, которая в образе ребенка устремляется к нему как представителю Средней Европы, чтобы воспринять плоды одухотворенной и углубленной благодаря "я" души сознательной в форме пронизанной импульсом Христа новой духовной жизни (слово "ICH", т. е. по-немецки "я", единственное написанное на фреске, означает также первые буквы имени Иисуса Христа). А вся композиция в целом является художественным выражением центральной миссии Средней Европы в пятую после-атлантическую эпоху, миссии, которую можно высказать в формуле хотя и не содержащейся в "Фаусте" Гёте дословно, но тем не менее уже жившей в душе его великого создателя: "На свободной земле, со Христом в душе, ведя людей в земной жизни к духу". "На свободной земле" — значит, на основе всего завоеванного человеком с помощью души сознательной; "со Христом в душе" — с высшей силой "Я семь" в душе сознательной; "ведя людей в земной жизни к духу" — то есть исполняя основную задачу духовной науки в современную эпоху.
Над образом Фауста как представителя Средней Европы помещена мощная "ангелоподобная фигура", правой рукой благословляющая его стремление к самопознанию и возникновение из него новой духовной жизни, а левой — широким приглашающим жестом указывающая путь еще по-детски открытой ее воз-действиям восточнославянской душе к тому, что однажды должно будет наступить как своего рода "причастие" Средней и Восточной Европы.
В этой "ангелоподобной фигуре", инспирирующей и направляющей Фауста в его духовных устремлениях, можно видеть образ-имагинацию ведущего наиболее многочисленный среднеевропейский народ немецкого народного духа (архангела) или одно из служащих ему в духовных мирах существ. А над фигурой ребенка, устремляющегося к Фаусту, достигшему углубления души сознательной силами "я" и ее пронпзашюсти импульсом Христа, помещена осеняющая его Высшая Сила в образе "руки Провидения". Этот образ можно понять как "волю мировой мудрости", пророчески указывающую на будущее восточных славян, на то, что ожидает своего часа для нисхождения: на грядущий в шестую эпоху принцип самодуха.
С. Прокофьев "Духовные судьбы России и грядущая Мистерия Грааля"
--- Конец цитаты ---
http://bdn-steiner.ru/forums/index.php/topic,435.msg3745.html#msg3745
Sergei:
Микула Селянинович и Вольга. 1899 г.
Камин, майолика. Третьяковская галерея
--- Цитировать ---Выставка «Пророк и мечтатель. М.А.Врубель — В.Э.Борисов-Мусатов. Графика» проходила в прошлом году в Государственной Третьяковской галерее в преддверии юбилейных дат художников — 100-летия со дня смерти В.Э.Борисова-Мусатова, 150-летия со дня рождения М.А.Врубеля. Она отметила и своеобразный общий юбилей этих мастеров — переломный момент в восприятии их искусства.
Общей отправной точкой их искусства было обучение в мастерской П.Чистякова в Академии художеств. Оба художника с благодарностью вспоминали о Чистякове и отмечали влияние его системы на свое творчество. Чистяков учил изображать не внешнее подобие предметов, а заново создавать их из «первоэлементов». Отсюда — «культ глубокой натуры», ярко выраженное конструктивное и ритмическое начало в их произведениях. Хотя Борисов-Мусатов был на четырнадцать лет моложе Врубеля, но в классе Чистякова они разошлись всего на семь лет, так как Врубель поздно получил художественное образование.
Единственное свидетельство о реальной встрече Врубеля и Борисова-Мусатова звучит как красивая легенда. Биограф Борисова-Мусатова и автор монографий о Врубеле, близкий друг Борисова-Мусатова В.Станюкович писал о поразившем его случае. В 1905 году, когда сам он был на фронте, художник навещал в клинике доктора Усольцева его жену Н.Станюкович и хотел нарисовать ее портрет. В этой же больнице находился тогда Врубель. «Начали искать краски и нашли их рядом — у безумного Врубеля»3.
Само появление мифа о почти мистической встрече двух художников очень характерно для времени. В эстетике Серебряного века их искусство было как бы воплощением двух составляющих творческого процесса — мятежного, разрушающего начала и мечты о гармонии. Во многом такое представление было рождено биографиями художников — реальными и вымышленными. А.Блок писал о Врубеле: «…то немногое, что приходилось слышать о нем, похоже на сказку более, чем на обыкновенную жизнь. Все так просто и, кажется, обыденно, — а между тем в каждую страницу жизни вплетается зеленый стебель легенды»4 Врубелевский миф был в большой мере создан самим художником — особенности его поведения, даже манера одеваться и говорить, нежелание разделять жизненные и художественные обстоятельства — все это выделяло его не только из обычного круга, но и делало его фигуру исключением в художественной среде. Странность его образов, его живописной манеры соединялась с фактами его биографии. И мучивший его образ Демона все больше казался его двойником. В некрологе А.Бенуа писал: «Возвращаясь в своих созданиях постоянно к “Демону”, он лишь выдавал тайну своей миссии. Он сам был демон, падший прекрасный ангел, для которого мир был бесконечной радостью и бесконечным мучением…»
Оба художника рано ушли из жизни, не исчерпав свой дар, не воплотив всех своих намерений. «Вместо огромных фресок, только акварельные эскизы, вместо больших картин, только этюды и подготовительные рисунки. Множество намерений, возможностей, сил, и как бесконечно жаль, что всему этому не суждено было слиться в стройно-законченных произведениях», — писал о Борисове-Мусатове П.Муратов. Буквально теми же словами А.Бенуа характеризует наследие Врубеля: «Все лишь наброски, намеки, наспех сделанные декорации, неоконченные холсты, обрезки, лоскутки. …об его подлинной огромности и его подлинной красоте можно только судить, сложив в голове все, что видел из этого разрозненного и разбившегося великолепия»7. Графика художников дает возможность проследить возникновение и развитие их идей, отчасти реконструировать неосуществленные замыслы
Пророк и мечтатель Ирина Шуманова, Евгения Илюхина
--- Конец цитаты ---
--- Цитировать --- "...Наступил новый XX век, от которого все, особенно тогдашняя молодёжь, почему-то ожидали каких-то чудес, социальных и политических перемен. Имя Врубеля в ту пору уже обрело мистически-таинственный ореол мученичества, почти пророка, знающего путь в счастливое будущее и свободного от догм и канонов в искусстве. Слава его носила скандальный характер, отличный от общепринятых норм в буржуазном обществе.
И вот наступил долгожданный день: в наш класс вошёл невысокого роста, элегантный, по парижской моде одетый господин в прекрасно сшитом светло-сером костюме. Умное, слегка утомлённое лицо с глубоким и печальным, несколько отстранённым взором выдавало в нём натуру трепетную, тонко организованную и нервную.
Следом за Мастером в аудиторию вошёл простецкого вида мужик, в руках которого мы увидели горшок с растущей гортензией. Оглянувшись на него, Врубель произнёс тихим голосом: "Иван, пожалуйста, приготовь всё необходимое для занятий".
Наконец, приготовления были закончены. Врубель отвернулся от окна, подошёл к Ивану, взял рукой горшок с гортензией, а правой - уголь, сангину и мел. "Господа, прошу вашего внимания. Мне хотелось бы показать вам, как это растение можно превратить в орнамент. Полагаю, это когда-нибудь будет весьма полезно в вашей работе". С этими словами он лёгкой, пружинистой походкой взлетел по ступенькам к огромной школьной доске. То, что произошло потом, мы сочли за какое-то чудесное преображение. Рисовал он какими-то разрозненными, ничем между собой не связанными кусками. В этом хитросплетении штрихов мы поначалу никак не могли разглядеть само изображение. Так рисовать нас никогда не учили: другие учителя с самого начала рисунка призывали нас к цельности восприятия, отсутствию на первых порах излишней детализации, мешавшей видеть крупную форму. Но врубелевский метод был совершенно иной.
На наших глазах космические штрихи на бумаге стали постепенно приобретать кристаллическую форму. А Врубель продолжал рисовать совершенно "не по правилам". Хаос на доске всё более приобретал конкретные очертания, как будто рука мастера постепенно снимала с изображения листы кальки. Минут через сорок в результате напряжённого, внешне неприметного творческого труда перед моим взором предстал удивительный плод высочайшего мастерства, произведение удивительной внутренней экспрессии, ясного конструктивного мышления, облечённого в орнаментальную форму.
Это был свой, только великому Мастеру присущий орнамент. Спутать его с каким-то иным было немыслимо.
Впервые в жизни мы стали очевидцами чудесного акта творения, происходившего на наших глазах. Оказалось, что все наши умения и навыки, приобретённые за прошедшие годы у многих, казалось бы, хороших педагогов, были в несколько минут сметены потрясающим мастерством этого маленького гения.
Этот урок я пронёс сквозь долгие годы своей жизни...".
http://www.chkg.ru/arhiv/2006/2006_11(39)_32.htm
--- Конец цитаты ---
А здесь убрали слово «почти»
--- Цитировать ---Имя Врубеля в ту пору уже обрело мистически-таинственный ореол пророка, знающего путь в счастливое будущее.
http://vrubel-world.ru/malo-pedagog.php
--- Конец цитаты ---
И даже не пытаются объяснить, почему пророк, этого уже не надо.
Галина:
К. А. Свасьян в своей работе о Павле Флоренском предлагает ПУТЬ духовно-научного исследования.
Получается ... некий ряд.
...Аристотель, Леонардо, Лейбниц, Гёте… Полагается далее – ФЛОРЕНСКИЙ?!
Т. Гут в своей работе "Павел Флоренский и Рудольф Штайнер" исследует пересечения мысли двух выдающихся людей.
"...Рудольф Штейнер и Павел Флоренский стремятся преодолеть дуализм в познании и действии, исходя из сущностного, укорененного в Божественном Логосе мышления, - сохраняя "верность Земле" 54. Оба видят наступление новой эпохи с началом XX века и осознают себя ее первопроходцами. Оба воспринимают мир в тринитарном ключе. И средоточием всего, что они делают, является Христос. Это объединяет их с тем образом, ... с которым собственно связано основание христианства, - с апостолом Павлом. "
Сам Павел Флоренский, исследуя имена - значение и воздействие имен на жизнь, пишет об имени П А В Е Л и утверждает:
"...Извилистое и диалектичное, с соответственными противоречиями и динамикой, - Павел. "
Павел -
"...1) аккуратность антиномически сопряжена со стихийностью.
2) Поступается малым, чтобы получить большое и проходит мимо второстепенного ради главного.
3) Великодушные порывы и жестокость..."
(Это в Приложении 1)
В самой работе "ИМЕНА" наиболее обшироно расматривается - с разных подходов - именно имя ПАВЕЛ:
"...Павел томится по воплощении: со стороны воли оно есть самораскрытие ее в мире, а со стороны формы - победоносное явление идеи..."
Sergei:
--- Цитата: Sergei от 23 Янв. 2012, 22:44:46 ---
--- Цитировать ---Если человек больше не испытывает самонаслаждения ни внутренне, на путях, приводящих к его органам чувств, ни, проникая в себя снаружи вплоть до своих органов чувств, если человек как бы в состоянии поддерживать связь с самим собой, как изнутри, так и снаружи, поддерживать так, что он действительно может живо охватить в себе то, что для физической жизни является символом смерти, если он может связать себя с тем, что представляет собой заявку на физическую смерть, - тогда он достигает рассматриваемого состояния. Ибо на физиологическом уровне мы умираем, в сущности, потому, что мы способны развивать в себе костную систему. Если мы в состоянии охватить то, что удивительное предчувствие в народе ощущает как символ смерти, то есть, костный остов, скелет, охватить то, что как костная система так далеко отстоит от кровеносной и нервной систем, тогда мы подходим к тому, что является более высоким в сравнении с пифическим и пророческим ясновидением, тогда мы подходим к тому, что мы можем назвать духовнонаучным ясновидением. GA 275
--- Конец цитаты ---
В этой теме нам предстоит понять, "духовное ясновидение"
--- Конец цитаты ---
http://bdn-steiner.ru/forums/index.php/topic,455.msg8703.html#msg8703
В теме Пророк пробую понять пророческое ясновидение, что можем отнести к этой форме.
Прокофьева скорее отнес бы к пророчекому ясновидению, об этом же говорит и интерес к нему на форуме «Розы Мира» Даниила Андреева (http://forum.rozamira.org/index.php?showtopic=1954)
К. А. Свасьяна и Бондарева скорее к духовнонаучному ясновидению.
Навигация
Перейти к полной версии